Ища поддержки, она заглянула в лицо матери. Но мать даже не могла на нее смотреть.

– Только Господь Бог сможет тебя простить, – сказала она.

До конца дня Мэри Кэтрин пережила бы отцовскую пощечину. Но материнское отторжение она пережить не могла. Через несколько мгновений ее отец вернулся с каким-то незнакомым ей врачом.

– Здравствуй, Мэри Кэтрин. Я – доктор Грин, – сказал он. – Мы введем тебе легкое снотворное.

Он взглядом подозвал медсестру, которая тут же приготовила ватный тампон, смоченный каким-то антисептиком.

– Чтобы облегчить тебе перемещение, – пояснил доктор Грин.

– Куда? – спросила она. – Я могу ехать домой?

– Нет. Ты еще какое-то время побудешь у нас.

– Папа, что происходит?

Отец отводил глаза.

– Мама?

Ее мать молчала. В следующую минуту Мэри Кэтрин поняла: все считают ее сумасшедшей. Она стала вырываться, но из коридора тут же ворвались санитары.

– Мама, умоляю. Не разрешай им меня трогать.

– Тебе нужна помощь, милая, – сказала мать.

– Мама, это непорочное зачатие. Я всю жизнь слышу от тебя эту историю.

Ее скрутили санитары. Мэри Кэтрин дернулась назад, чтобы вырваться, но у нее не хватило сил.

– НЕТ! – завопила она. – УМОЛЯЮ!

Врач снял капельницу.

– Я НЕ ЛГУ! КЛЯНУСЬ СВОЕЙ ДУШОЙ! ПОВЕРЬТЕ! ГРЯДЕТ ЧТО-ТО СТРАШНОЕ!

Ей в руку вонзилась игла шприца. Через несколько секунд Мэри Кэтрин обмякла от снотворного, но, прежде чем провалиться в сон, посмотрела на мать.