– В какую сторону, Кристофер? – закричал шериф.

Открыв глаза, Кристофер не увидел ничего, кроме злой, черной пустоты. Слишком много голосов обрушилось на него. Мертвые тела бежали через стоянку. Другие такие же рассыпались по всей больнице. В коридорах, как опухоли, росли толпы. Здесь было столько тьмы, что он уже не понимал, в какую сторону надо бежать.

– Мы его теряем, – услышал Кристофер голос Эмброуза.

– Кристофер, ты нас слышишь? – спросил шериф.

Ответить Кристофер не смог. Злоба стояла вокруг сплошной стеной. Их обволакивала тьма. Во всем мире не осталось ни огонька.

Кроме одного.

Посреди всей этой ненависти он почувствовал свет. Теплый и добрый. Он метался по больнице.

А исходил от его матери.

Кристофер мог следовать за ее светом.

– К нам на помощь идет моя мама. Бегите в реанимацию, – прошептал Кристофер.

– Но… – усомнился Эмброуз.

– Доверьтесь мне, – сказал Кристофер.

Они послушались. Хотя и непросто было вернуться в чрево зверя. Кристофер чувствовал приближение света. Это шла к ним его мать. А позади, как подсказывало чутье Кристофера, мистер Коллинз вломился в родильное отделение. Свернув за угол, они оказались в отделении скорой помощи и реанимации. Оно было запружено разгневанной очередью: больные и раненые неделю ожидали койки, которая не обещала освободиться. Торговые автоматы обломками громоздились на полу. Между этими кучами мусора блуждали люди. В поисках съестного. В поисках воды. В поисках того, на ком сорвать злобу. При виде Кристофера все отделение слилось в едином крике и в единой погоне.

Трое беглецов выскочили на промерзшую парковку. Там кружила метель. Необъятное злое небо затягивали облака. Гигантские стонущие лица.

– Мистер Олсон! Берегитесь! – вскричал Кристофер, завидев бегущую к ним миссис Кайзер.

– Помоги моей дочери забыть свое имя! – визжала она.

Старуха замахнулась скальпелем. Эмброуз в броске перехватил ее руку, не дав ей вонзить лезвие в Кристофера. Миссис Кайзер поскользнулась на черной наледи и упала на бедро, которое хрустнуло, как вилочковая косточка. С противоположной стороны донесся другой вопль. Вырвавшийся из залитых краской легких миссис Коллинз.

– Полюбуйтесь, что вы сделали с моей матерью! Верните моей матери ее имя!

Шериф обернулся и увидел, как прямо на них несется миссис Коллинз в кресле-каталке. Она бойко крутила руками колеса, а потом вскочила с кресла и пулей бросилась на них. В руке у нее был скальпель. Шериф содрогнулся: лезвие пропороло ему бок. Выронив Кристофера, он рухнул на колени. Истекая кровью. Миссис Коллинз нацелилась на Кристофера. Она кашляла и харкала белой слизью. И не было такой силы, которая могла ее остановить.