Дэвид отвинтил колпачок и полил жидкостью останки домика. А потом, выливая струйку на землю, понес флакон к яме. Человек завопил ему в ухо, и Дэвид в агонии рухнул на колени. Теперь мальчик мог только ползти, приближая свое разбитое тело к могиле.

Там Дэвид достал из кармана книжечку спичек «лаки страйк», некогда принадлежавших его старшему брату. Чиркнул одной спичкой; раздалось

Фшшш.

Человек не сводил глаз с горящей спички. Пламя было цвета его глаз. А потом заговорил, как полицейский со стоящим на карнизе самоубийцей.

– Дэвид, если ты сейчас покончишь с собой, то проснешься здесь же и больше никогда отсюда не уйдешь, – увещевал он. – Эту ночь ты будешь вечно проживать заново.

– И ты тоже, – сказал Дэвид, бросая спичку.

Огненная дорожка протянулась по саду к обломкам домика на дереве. Пламя взметнулось вверх, бросая отсветы, отчего младший брат Эмброуза казался согретым лучами восхода.

Эмброуз оцепенел: Дэвид стоял в своей могиле, голыми руками бросая в нее комья грязи. Принося себя в жертву. Ради своих родных, которые махнули на него рукой. Ради города, который о нем почти забыл. Человек в сером костюме не верил своим глазам: этот маленький мальчик ставит мир выше себя.

– Почему ты так поступил, Дэвид? – спросил он.

– Потому что люблю своего брата.

Схватив последний ком сырой земли, Дэвид залепил себе рот и глаза, перед тем как погрузиться в жидкую грязь и в кровь мира. Запаха горелой плоти Эмброуз не почувствовал, но и запах бейсбольной перчатки развеялся без следа.

Дэвид похоронил себя заживо.

– Нет!!! – вскричал Эмброуз, но крик его заглушил все тот же человек, ополчившийся на небеса.

– неТ!!!

Человек в сером костюме принялся крушить дерево Дэвида в щепу. Громоздкие обломки впивались ему в тело до тех пор, пока от дерева ничего не осталось. Одно пустое место, отчего поляна сделалась еще обширней.

Когда домик на дереве превратился в угли, а дерево – в прах, человек потащился обратно через сад. Ничто в его изможденном теле не напоминало о былой красоте. Оно превратилось в старую развалину. А костюм, на взгляд Эмброуза, стал больше похож на серую тюремную робу.

Когда он скрылся из виду, к Эмброузу наконец-то вернулось его тело. Он бросился к могиле младшего брата и принялся раздирать пальцами плоть земли. Копал он истово. Вот же, вот. Совсем не поздно.

Моего брата еще можно спасти.

Эмброуз продирался через грязь. Он искал тело брата. Но не находил. Копал дальше. На локоть. Еще на локоть. Быстрее, еще быстрее. Грязь забивала ему рот. Глаза. По телу ползали черви. Легкие требовали воздуха. Вот что испытал его брат. Вот что такое вечность.