Меня не бьют. Больше не бьют. Синяки прошли. Срослись переломанные пальцы.

Когда человек унижен, растоптан, уничтожен как личность, когда достоинство его стёрто в пыль и даже она развеяна по ветру, он всё равно находит, за что можно ухватиться, чтобы продолжать считать себя человеком.

Я никогда не беру причитающиеся мне сигареты и чай. Шлюха – так шлюха. Но не проститутка. Я разделяю эти понятия. Меня сломали, но не купили. Я даю не за блага, но по своему желанию. Каждый раз после того, как Шиломбрит трахает меня, я звоню своим знакомым на волю и прошу положить деньги на номер его мобильного телефона. Если мне было хорошо, я прошу положить ему тысячу рублей. Если нет – хватит и трёхсот. Разумеется, истинная причина, по которой я это делаю, Шиломбриту не известна. Он думает, что таким образом я благодарю его за заботу обо мне, за защиту и покровительство, за то, что меня перестали избивать. Но на самом деле я плачу ему. Плачу, как дешёвой одноглазой уродливой проститутке. Это не Токарь подарил меня Шиломбриту! Это я сменил одну шлюху на другую! И это не они меня трахают! Я трахаю их и плачу им за это, как уличным девкам. Они всего лишь отрабатывают свои деньги. Кому платят – тот и стелется. Вот моя жалкая, никчёмная спасительная соломинка. Настолько ничтожно крохотная, что просто не способна удержать меня на плаву. Она лишь немного замедляет погружение моей изуродованной психики во мрак безумия.