И это было понятно не только по её странному поведению, по тому, что она говорила, но и по всему её виду. По глазам. В них искрилось безумие. Но сильнее всего безумие девушки выдавала легкомысленная интонация, с какой она говорила всю эту пустую ерунду.

– Где моя труба? Нина, дай мне мою трубу. Я позвоню одному своему корешу, он хирург, – невидимый вертел резко провернулся, заставив Токаря сложиться пополам от боли. – М-м-м-м… – пот крупными каплями сбегал по его лицу. – Он не станет звонить ментам, дай… дай телефон…

– Вот откуда? Откуда, спрашивается, у Марины может быть дорогой коньяк? Водка там, самогон или простенькое винишко, это я понимаю, но бутылка «Бисквита», – она хохотнула с весёлым изумлением, – это просто чудо, я…

– Ты спятила, что ли?! – собрав последние силы, крикнул Токарь. Его вновь засасывало в чёрную бездну беспамятства. Он встряхнул головой, сплюнул сгусток бордовой пенящейся крови и обессилено откинулся головой на печку.

Нина умолкла. Она смотрела на Токаря глазами обиженного ребёнка, на которого накричали ни за что ни про что суровые родители.

– У тебя крышка поехала? – слабо сказал Токарь. – Я, блять, кровью истекаю. У меня в животе две пули. Я могу кишки свои пальцем потрогать. Что с тобой, твою мать?!

– Я просто подумала, что тебя это тоже обрадует, поднимет настроение, – она поджала губы, стараясь не разреветься от обиды, – ну и ладно, – плюхнулась на диван, щёлкнула пультом от телевизора и, нахмурившись, принялась беспрерывно листать каналы.

Токарь не верил своим глазам.

– Ты чё делаешь? Ты… ты собираешься смотреть телик?

В ответ Нина фыркнула:

– Я с тобой не разговариваю.

«Она не играет, – в полном изумлении понял Токарь, – она действительно не в себе!»

Страх комом застрял в его горле.

Смерти он не боялся. Он видел её множество раз и сам бывал на волосок от костлявой. «Меня смерть поссать отпустила», – любил он повторять без всякой рисовки. Он прекрасно осознавал, что до глубоких морщин вряд ли дотянет с его то биографией, и принимал этот факт с пренебрежительным спокойствием.

Умирать не хотелось. Хотелось жить. Но раз кости выпали таким образом… что ж, пусть так. И всё же пробирал кожу мороз и волосы шевелились на его голове: перед ним была сумасшедшая.

Психов он много повидал. Не раз бывал свидетелем, как сходили с ума за считаные недели. Задавленные тюремным сроком, издевательствами, побоями и унижениями, слабаки частенько слетали с катушек. Их психика не выдерживала. Наблюдать за такими – сплошное удовольствие. Они развлекают своими полоумными историями и идиотскими поступками. Например, ищут в миске с жидкой кашей ключ от центральных ворот лагеря. Или накидывают на себя серое тюремное одеяло и становятся невидимыми.