И тут раздались шаги — Глеб поднимался по лестнице. Наталья спряталась за выступ мусоропровода. Коту надоело сидеть у нее под мышкой, и он остервенело вырывался. Шаги стихли где-то на один марш ниже. Крепко сжав кота, Наталья осторожно выглянула.

Глеб стоял на площадке второго этажа и смотрел через перила вниз. Вот он нагнулся, присел на корточки, по-прежнему глядя сверху на входную дверь. Выпрямился и медленно пошел вниз. Дверь открылась и хлопнула.

Наталья отпустила кота, быстро стащила с головы светлый парик, натянула вязаную шапочку, вывернула двухцветную куртку с зеленой стороны на черную. Когда она выбежала на улицу, Глеб уже стоял на автобусной остановке. Наталья едва успела заскочить в автобус вслед за ним. К ее удивлению, Глеб поехал не к «Проспекту Просвещения», а к «Академической». Опять эта «Академическая»!

На эскалаторе она чуть пропустила Глеба вперед, прикидывая, в какой момент надо начать спускаться, чтобы не упустить его, если поезд уже стоит у платформы и тот в него сядет. И тут в нескольких метрах от себя Наталья увидела Сиверцева. Он поднимался снизу, рассеяно глядя на людей, едущих навстречу. Усталое осунувшееся лицо, борода растрепана, будто он ее теребил в задумчивости. Они поравнялись, их глаза встретились — и Наталья с ужасом поняла, что Сиверцев ее узнал. Он удивленно приоткрыл рот и вдруг бросился вверх по ступенькам. А она — вниз. Вот обогнала Глеба — не до него теперь! А Сиверцев несся по пятам — она слышала, как он грохочет по ступенькам, сопровождаемый воплем дежурной: «Молодой человек, не бегите по эскалатору!».

Она успела вскочить в последний вагон в тот момент, когда двери уже закрывались. Доехала до «Гражданского проспекта», вышла и на автобусе добралась к дому. Ее знобило и тошнило. Она чувствовала себя настолько несчастной, что не могла даже плакать.

Глава 25

Глава 25

— Фанс! — от неожиданности Дима не нашел, что сказать, кроме этого дурацкого школьного словечка, забытого сто лет назад.

— Что значит «фанс»? — не понял Костя, который был на пятнадцать лет моложе и вырос при другом фольклоре.

— А то и значит. Убиться веником. Умереть и не встать. Плюс много-много средних пальцев. Очень сложное понятие, вам, молодым, не по зубам. Значит, дело возбуждать не стали?

— Нет. Доказать, что он ее толкнул, нельзя. Нет доказательств — и все.

— А против него никогда нет доказательств. И не было. Нам попадало, а он оставался чистеньким. Потом он меня подставил глобально, а я не мог этого доказать, — Дима раздраженно щелкнул зажигалкой, обжег палец и выругался. — Потом не смогли доказать, что он убил Свету. И с Гончаровой-младшей он в сторонке. И с моим киллером.