Только он миновал придорожный туалет – взгляд, обращённый к трассе, уже считал находящиеся на ней стоящие вереницей машины – как рядом донёсся характерный звук, который ни с чем не спутаешь. Вовка и сам любил хорошо пропердеться, но на этот раз сердце едва не оборвалось от неожиданности. Он замер и прислушался. В туалете дела шли серьёзней некуда.

Чуть ли не на цыпочках Володя протанцевал к дощатой стене и прижался к ней, не дыша. За стеной зашуршали газетой. Вожорский расстегнул пиджак и извлёк из-за пояса железную расческу с продолговатой пикой хвостика. Когда он брал её со столика в парикмахерской, надевая туфли, сомневался, что будет вычёсывать из кудрей опилки. Тонкий, гибкий хвостик походил на шило, хотя и округло заточен. «Главное – тихо! Он не должен успеть…» – беспорядочно зарябили мысли.

Одним рывком открыл дверь. Нагнувшийся человек-фантик был без скафандра, но лицо в полутьме сильно отличалось от человеческого. Он ухмыльнулся, поднимая вытянутую голову, думая, что не терпится ещё кому-то из товарищей. И тут его удивлённый, вполне человеческий глаз встретился с острым предметом. Володя, оставив расческу торчать из лица усевшегося в липкое зловоние, поспешил подхватить падающий на него аппарат, который являлся ни чем иным, как оружием. Позже, Вожорский определил, что стал обладателем гибрида немецкого фаустпатрона с противотанковым ружьём, какие видел в фильмах про войну. От армии он отмазался, отсидев год за пособничество в изнасиловании, а с такой репутацией тогда не брали, поскольку защищать Родину почиталось за честь. Набирали отличников и активистов, а такими, как Вовка, брезговали. Вот почему он не признал ручной миномёт.

Не успел налюбоваться приобретением, как вынужден был обернуться на шорох.

– Стоять! Оружие на землю! – «блестящий» вырос из придорожных кустов, дуло автомата чуть ли не поднимало подбородок.

– Слышь, ты чего? – вполне искренне удивился Вовка. – Меня друган попросил подержать. Он там, – махнул головой на туалет.

– На землю! – рявкнул часовой, как и напарник, он был без скафандра, в наморднике респиратора.

– Какие проблемы? Держи! – Володя уронил миномёт ему на ноги.

– Ой, чёрт! Дурак! Я же тебя… – согнувшийся от боли часовой договорить не успел.

Огромный Вовкин кулак впечатался в ухо. Выпучившись, хватая ртом тишину, «блестящий» выпускал шипящие возгласы боли. Вожорский не стал ждать, обрушил на шею сцепленные кулаки, пинком отправляя тело с насыпи. Привычным всплеском река приняла его, укутывая холодным течением. Володя не успел отобрать утонувшее оружие часового, но не жалел. Базука – как он прозвал миномёт – аккуратно очистилась рукавом от налипших грязных комочков. Вовка водрузил её на плечо и, не таясь, вызывающе шлёпая, зашагал к автостраде.