– Га! Да я же настоящий маньяк! – крикнул мосту Вовка и закатился смехом. Интересно, смеялись ли над подобной мыслью Джек Потрошитель, Малюта Скуратов или Чикатило? Если так, то смех должен был напоминать звуки, издаваемые Вовкой Вожорским – громкие, надсадные, в которых ни ноты веселья. Тугой рёв разъярённой гориллы.

Размышления помогали действовать. Ещё две машины бабахнули одна за другой, если дело так и пойдёт, минут через пять Вовке предстоит пополнить ряды сожжённых мотыльков. Ему подобное не казалось сном. Мощным рывком Володя оторвал «ёж» от земли, благо силой бог не обидел, отодвинул, скрипя зубами, под прямым углом, освобождая выезд. При всём желании он не смог выбрать, объехать пробку из автомобилей. По иронии судьбы, когда сзади горели или собирались полыхнуть «Volvo», «Mercedes», «Peugeot» и даже «КАМАЗ», Володя вынуждено завёл жёлтую «Lada Kalina» вполне себе поношенного состояния. Может и к лучшему? Водитель он был ниже среднего, прав отродясь не имел, сложные машины только бы запутали и так расползающиеся мысли. Хотя Вовка не сомневался. На пустынной дороге, на малой скорости с управлением справится и ребёнок. Когда мост остался позади, ранее стоявший за «Lada Kalina» «мерс» взорвался, закрывая огненным щитом проезд лучше и надежней космического кордона. Володя, едва делая 20 км в час, полюбовался зрелищем, особенно красивым в серых сумерках.

Солнышку не выдавали спецуру и зарплату десятки миллионов лет, но оно всё равно продолжало горбатиться согласно привычному циклу. Сейчас ему как раз подбежало время придавить на массу. И Володя, как никто, понимал светило. Он не спал почти трое суток. Прошлую ночь провёл в бойлерной универмага, кутаясь в халат и ожидая шаги. Неважно, чьи. Они не несли облегчения, будь то фантики ментов, мёртвая продавщица или обнажённая Шумова во всей своей красе. Володя запер дверь изнутри, ворочался на продолговатых коробках, сон не посетил, только напомнил о себе утренним забытьём. Ночь под каруселью слегка выветрила хмель, так и не принесла бодрящего облегчения. Поэтому сейчас, по дороге в санаторий, Вожорский жутко захотел спать. Драндулет едва плёлся на первой передаче, других Вовка не знал, вялость после агрессии и перенапряжение давали о себе знать. Вовка глазел по сторонам, однообразие скачущего пейзажа не привлекало.

Но через двадцать минут сонливость как рукой сняло. Он не поверил своим глазам, двигаясь дальше в мрачноватом изумлении. Даже пожалел, что не умеет рисовать, писать стихи и никогда не снимет подобный фильм. Никакие компьютерный спецэффекты, слова и краски не смогли бы повторить подобного, но Володя бы попытался. Возможно, вся вода, уплывшая из города за всю его историю, шла по небу. Именно шагала. Вовка даже остановился, пытаясь прогнать иллюзию.