— Не смогли себя заставить прийти, — сказал с сочувствием. — Понимаю…

— Нет, просто не успел, — сказал сын поэта. — Это меня до конца жизни будет преследовать. Я был в командировке. И в тот день, когда отца не стало, у нас было что-то вроде корпоратива. Узнал о его смерти только на следующий день, когда не было рейсов. Прилетел, когда его уже похоронили.

— Не надо на себя злиться, — сказал новый знакомый. — Вы делаете великое дело во имя отца. Продолжаете его путь…

— Мне кажется, этого мало, — признался Григорий. — Да, я сохранил в прежнем виде его комнату. Пытаюсь дописать его произведение. Но…

— Его комната в прежнем виде? — воскликнул Артем. — Вы серьезно?

Видимо, услышанное так поразило этого фаната Корзикова, что он остановился. Посмотрел на Григория, взмолился:

— Я понимаю, что прошу о невозможном, но не могли бы вы показать мне это место?

Разумеется, в такой просьбе Григорий не мог отказать. И вскоре они уже вошли в ту самую комнату, которую не дали убрать уборщице. Артем излучал благоговение.

— Потрясающе! — воскликнул он. — Просто потрясающе! Вы оставили все так, как было?

— Конечно, — гордо произнес Григорий.

Гость достал телефон, начал снимать.

— Господи, какое счастье, что у Корзикова появился на свет столь достойный сын! — сказал он. — А это что — его ракетка?

Он навел телефон на теннисную ракетку.

— Конечно…

Гость взял в руки вазу, в которой еще осталось немного воды.

— И его ваза… — произнес с тем же придыханием.

И вдруг… ваза выпала из рук гостя. Артем попытался ухватить ее — и тут сбил на пол модель самолета. Ваза разбилась, у модели тоже что-то погнулось. Григорий в ужасе замер. А гость воскликнул:

— Извините! Я уберу!

И он схватил со стола исписанные тетради — тетради самого Корзикова! — бросил их на пол и принялся собирать пролитую воду.

— Что вы делаете?! — вскричал Григорий.