— Ну да, — усмехнулся он. — Некоторые несущественные детали. Например, что я как бы убил твоего мужа.

— Да, я так думала раньше, — согласилась она.

— Я очень сильно в тебе ошибся, — признался он. — Профессионально ошибся. Я думал, что ты зациклена на умершем супруге. Но правда в том, что тобой движет ненависть к самой себе.

— За что мне себя ненавидеть?

— Видимо, за то, что ты меня любишь.

Она глубоко вздохнула, потом заговорила:

— Да, я хотела отомстить. Раньше. Хотела найти болевую точку и сделать тебе больно. Так же, как ты мне. Но потом… Я поняла, что ты не мог этого сделать. Ты никого не убивал. И даже если так случилось, ты не хотел этого. Теперь я это знаю.

— Ну, кое-что тебе удалось, — признал он. — Боль я все-таки чувствую. Мне больно, что я тебе поверил.

— Сейчас все по-другому, — говорила она. — Я бы никогда не сделала всего этого, если бы с самого начала знала…

— Сейчас все иначе, правильно, — кивнул он. — Теперь я хотя бы знаю, что происходило у тебя в голове.

— Ну, так помоги мне, — просила она. — Ты же психолог! Раз ты можешь…

— Могу. Но не хочу. Прости. Не думал, что когда-нибудь скажу это, но лучше тебе обратиться к моему отцу.

Он встал.

— Вот так просто уйдешь? — сказала она с мольбой.

Она так хотела, чтобы он остался с ней. Она хотела… Она просто хотела его.

— Да, — сказал Артем.

…Григорий вновь сидел в библиотеке, стараясь написать хотя бы несколько строк, похожих на стихи его отца. И вдруг перед ним возник Артем, со словами:

— Доброе утро!

— Опять?! — воскликнул Григорий.

— Нет-нет, — заверил Артем. — У нас с вами новый этап отношений. Значит, так: как выяснилось, я психолог. И вообще не особенно люблю поэзию. По-моему, это признак инфантилизма, легализующий возможность продолжать жить в выдуманном мире, когда тебе уже далеко за шесть лет.