Шумят зеленые тополиные листья, потревоженные ветром. Нет. Это дождь лупит по ним. Играет тысячами мокрых маленьких пальцев по плоским сердцевидным клавишам. Шум громче и громче. Потоки воды по стеклу. Сухие женские руки в старческих пятнах. Пластмассовые темные глаза игрушки, в которых отражается хмурое небо. Дождь сменяется шумом листвы. Кряхтящий автобус, а за окном сосны и летнее яркое небо. Снова пластмассовые застывшие мертвые глаза. И тихий, на грани слышимости, берущий за душу тоскливый вой…

Кит вздрогнул и открыл глаза.

Ночь касалась его холодными пальцами, гладила плечи и отгоняла обрывки странного сна. А может, все это было просто игрой его воображения и именно сейчас он тонул во сне. Уже прошел тот отрезок ночи, когда сознание его было ясным, и теперь голову туманила бессонница.

Кит снова закрыл глаза, совершая прыжок наугад то ли в сон, то ли в явь.

Красное яблоко с блестящими боками медленно катилось по столу, словно его толкала невидимая рука. Желтые тонкие прутья молодой ивы с серебристыми рыбками-лепестками гладили свежепокрашенную кованую ограду. Аккуратное маленькое надгробие притягивало взгляд. Он неожиданно очень четко увидел фото и не мог не узнать запечатленную на нем. Черные цифры бросились ему в глаза и отпечатались в памяти, прежде чем он вырвался из липких и холодных лап своего ночного Призрака. Это было тем, чего он не хотел знать.

Реальность встретила его новой знакомой песней, и Кит выдернул наушники, отгоняя остатки дурного сна. Зубы его предательски стучали.

Призрак, приносящий нежеланные знания, медленно удалялся, но следы его холодных рук еще жгли кожу. Очень давно он не приносил ему такие видения. Настолько давно, что Кит успел расслабиться, насколько умел это делать. Повторяющаяся вновь и вновь авария – это одно, и совсем другое – могила небезразличного тебе человека с четкими хладнокровными цифрами. Небезразличного, хотя вовсе не в том смысле, как могло показаться со стороны.

– Иди ты знаешь куда? – сипло пробормотал в темноту Кит, пиная одеяльный сугроб. – Сколько можно мне жизнь портить…

Раздраженно влезая в джинсы, он вынужден был признаться себе, что его способность хоть и по-прежнему была ему не по душе, но значительно усилилась. Четкая смена кадров запоминалась сразу и не стиралась из памяти.

– Словно за этим я сюда ехал… – проворчал Кит, обращаясь только к самому себе. – Спасибо, не надо. Я избавиться от нее хотел.

«Научиться управлять, – подсказал деликатно внутренний голос, и Полуночник раздраженно поморщился. – По сути, научился немного. Ведь научился же?»