Далее было расписано его положение в обществе. Как выяснилось, у него была хорошо оплачиваемая работа, своя квартира, ну и жена. Далее он писал, что теперь будет регулярно высылать мне деньги в помощь.

Всё это было до тошноты противно. Не знаю, что там себе придумал мой братец, но я твёрдо могу сказать, что он струсил ударить в грязь лицом перед своими новыми друзьями, а этими подачками пытался задобрить меня. Всё это дико разозлило меня, да так крепко, что я в тот же день бросил пить, а когда пришла трезвость ума — начал строить план мести.

Прошёл ещё год. За это время пришло много писем с подачками.

Особенно раздражало, когда в конверте, кроме денег, ничего не было.

Это выглядело как самая настоящая немая милостыня. Чёрт тебя дери, парень! Ты же родному брату весточку шлёшь. Разве так сложно черкнуть пару строк? Для меня это было дико.

Я из этих денег не тратил на себя ни копейки. А когда скопилась круглая сумма — я купил старый обрез у бывалого охотника из нашего дома. На тот момент я не мог внятно объяснить, на кой чёрт он мне нужен, но с каждым письмом, с каждым жалким взносом, чтобы откупиться от меня, мой гнев нарастал.

Прошёл ещё год, и мой уверенно стоящий на ногах братец приглашает меня в гости на дачу, которую он купил в нашем родном городе.

Его, видите ли, тоска гложет по родным землям. А теперь после покупки недвижимости на окраине за баснословные деньги будет приезжать со своей семьёй погостить на родину. Вот на такое семейное мероприятие я и был приглашён. Идти по приглашению очень не хотелось, но мне и не пришлось, Дима приехал за мной на дорогой машине прямо домой. Он приехал один. По пути к месту разговор выходил натянутым, Дима очень изменился, но я узнал, что у него уже есть дочка и благодаря жене-певице ему удалось устроиться работать на телевидение.

Званый ужин вышел вялым, всё было в рамках приличия. Дима в совершенстве познал такую добродетель, как гостеприимство, но это гостеприимство было как к уважаемому человеку, а не как к брату. И этот вечер был для меня, как разведка для финальной сцены.

После прощального чаепития Дима отвёз меня домой. Я ждал от него чего-то родного, какой-то ключевой фразы, мелкого жеста, который будет понятен только нам, но ничего так и не дождался, Дима стал для меня чужим человеком, и мы оба это прекрасно понимали.

Больше я не хотел иметь ничего общего с ним, и в эту же ночь я решился на месть.

— На убийство, — выкрикнул наркоман из соседней комнаты.

— Я спрятал обрез под плащ, — братоубийца проигнорировал колкость ассистента, чтобы не утратить нить разговора, — в карманы набрал патронов. Когда вышел из дому и шёл по улице, то чувствовал себя каким-то современным Родионом Романовичем, вот только задача у меня стояла иная — не забрать деньги, а наоборот, вернуть должок, возместить все убытки, которые я приносил Диме своим существованием.