– Вы не понимаете: это очень важно для него, – говорил Форель. – Простите, я не знаю, как это звучит по науке, но обладание – очень важный аспект его психологической картины. Символика и обладание – можно сказать, системообразующие векторы его психофизики, личности Телефониста.

– Вы сейчас цитируете свои книги? – улыбнулась Ванга.

– Да. Но и он цитирует мои книги. Хотим мы того или нет.

– Хорошо, – кивнул Сухов. – Сейчас мы поговорим об обладании, хотя ваша мысль, тот, опять же ваше словечко, аспект, который вы рассматриваете, кажется мне абсолютно ненормальным.

– А он и есть абсолютно ненормальный, – сказал Форель.

– Это ваше слово… семья… какая-то чудовищная дикость.

– Это просто термин. Для удобства. Семья в кавычках. Да, я взял его из своей книги, признаю, только потому что не нашёл более подходящей кальки.

– Хорошо. Но прежде – символика. Вы полагаете, что с этой цифрой он не просто дурит и издевается? Что под неё подведён какой-то базис?

– И да, и нет, – сказал Форель. – Конечно, дурит; цифра немыслимая, похоже на глумление… Но ещё раз: символика важна для него, необходима. Можно сказать, что он в этой системе координат, как в клетке, и по-другому действовать не способен. Конечно, способен, когда он – тот, другой, холодный, очень логичный, прекрасный актёр и манипулятор; думаю, он очень умён. Но Телефонисту эта клетка необходима, это и делает его… особенным. В этом соль его… активности, его игры, и, как говорит Ванга, его кайфа. И таким он нравится себе больше. Нет этого, и нет этой напряжённой остроты и, следовательно, удовлетворения от содеянного. И опять-таки, Ванга права, никакого раздвоения личности! Его болезнь в чём угодно, но не в этом. Он полностью осознаёт свои действия. Как… необходимую составляющую его личности. Он – хищник, такова его природа, и копаться в ней – то же самое, что копаться, уж простите, в природе вампира. Мамы, папы, детские травмы – это всё не про него. Хищник, пожирающий чужую энергию. Хищник, напавший на нас. И его ничего не изменит, все психушки мира, и ничего не остановит, кроме… – усмехнулся, – осинового кола.

– А как же психологические мотивы? – улыбнулся Сухов, но скорее, напору, с каким говорил писатель.

– Они – да. Они для него важны. Только они позволят расшифровать, а если повезёт, предугадать его действия. Но не природа… Там ловить нечего. Коровка ест травку, а тигр её мясо. И когда вы пойдёте охотиться на тигра, вы будете думать, как он себя поведёт, где затаится, в какой момент предпочтёт напасть; его действия, поступки, модель поведения, но не почему он съел бедную коровку. Иначе, Сухов, он съест вас.