– Хорошо, что ты здесь, – заметил Сухов, когда они обсуждали сложившуюся ситуацию, – а то бы напился в одиночестве.

Он что-то автоматически чиркал ручкой в своём блокноте для записей и хмурился.

– Да-а, выпить бы не помешало, – согласилась Ванга, задумчиво потёрла переносицу, посмотрела на ночь за окнами. – Ну, от кого-то же ты сбегал, Аркаша? Что о тебе знает Ольга? А-а? Где мы проглядели, Сухов? Кто-то водит за нос Форель, кто-то считает, что Форель водит за нос нас… Чего мы не видим?

– Ольга или Орлов, твой инвалид Дюба, эта его уборщица Мадам, Григорьев, странная выходка Пифа, – перечислил Сухов и устало добавил: – Я не знаю, чего мы не видим.

Ванга отвернулась от окна, посмотрела на спящий теперь монитор Intel Extreme, лучшую модель 2008 года; поймала себя на том, как быстро ей перестало казаться невероятным и даже чудовищным сообщение Сухова о компьютере своей жены, и от этого ощущение опустошающей неопределённости только усилилось. Словно они всё больше угождали в засасывающую воронку Тёмной зоны, барахтались в ней, как слепые беспомощные котята. А ещё у неё кое-что было с собой, в сумочке, написанное от руки на оборотной стороне фото с картиной Форели, и она всё ещё не решалась показать это Сухову. Но придётся, невзирая на неприятное чувство, что тогда уж кто-то, наблюдающий за ними из этой самой Тёмной зоны, возьмётся за них всерьёз.

– Ванга, Простак и Умник не правы, – проговорил Сухов. Он всё так же что-то чертил ручкой в блокноте. – Они готовы заявиться к Форели с ордером и обрушить на него всех собак, но они неправы.

Она помолчала.

– Я знаю… – усмехнулась. – Теперь и ты их так зовёшь?

– Это не зависть к более успешным соперникам, – в голосе Сухова настойчивые нотки, но она его и так слышит. – Иногда действия напролом полезны. Очень даже эффективны. Но сейчас это может навредить, – и уверенно добавил. – Навредит!

Она кивнула.

– Это не преступление, понимаешь? – настаивал Сухов. – Хуже. Это ошибка.

Ванга кисло улыбнулась. Он сейчас цитировал её собственные слова. А она кого цитировала? Талейрана? Потом она поняла, что пора, и открыла сумочку. И тогда зазвонил её телефон. Ванга перевела удивлённый взгляд с экрана на тарелку с часами на белой стене – какая-то гречески-морская тема – и на Сухова:

– Это Форель.

Сухов бросил на неё быстрый взгляд:

– Ответь, конечно, – и наконец смог позволить себе чуть более расслабленную улыбку. – Ещё один Тот, Кто Звонит Тебе по Ночам.

Поднялся, закурил. Слушал и смотрел на Вангу. Даже сквозь телефон было слышно, что всегда весёлый, даже порой раздражающе беззаботный голос Форели сейчас напряжён. Он здорово напуган. И собственной книгой в том числе. Сухов вспомнил его слова, что теперь у них совсем нет времени, и снова подумал, что Простак и Умник не правы. И что их ошибка может дорого стоить. Снова уселся, вытянул ноги, и теперь уже левой рукой взялся за шариковую ручку, смотрел на Вангу и рисовал какие-то каракули в блокноте.