– Заманчиво, – снова начал говорить Сухов.

Дюба увидел это, когда собирался разбить молотком окно. Дверь на верхний уровень цокольного этажа оставалась открытой, и Дюба увидел женщину, которая раздробила его единственную ногу. Она притащила тело другой женщины, которую Дюба никогда не встречал прежде, вероятно, той самой сестры, Ольги, о которой они говорили, и склонилась над ней. Дюба понял, что она собирается сделать. И убедился, что Ольга, к счастью, не мертва, потому что, как только безумица сдавила её шею, у той задрожали ноги. Но она не сопротивлялась, видимо, была без сил или под действием снотворных. Дюба посмотрел в темноту зиндана, из которого выбрался, и на двух женщин, одна из которых собиралась задушить другую. Этот дом действительно полон чудовищ. Он пришёл сюда к тёзке за помощью, розовый слон привёл его, но вот как всё повернулось. Девочка, которую надо спасти, и беспомощная женщина; Ксения и Ольга, и молоток в его руках, безжалостно раздробивший его ногу. До женщин вверх вели несколько ступенек, но Дюба их прекрасно видел.

– Прости меня, – проговорил он. – Я знаю, что ты могла бы быть хорошей.

И швырнул молоток. Наверное, если б его рука была твёрже и сильнее, он убил бы Мадам наверняка. Но молоток коснулся её челюсти уже на излёте, и Дюба закрыл глаза.

Сухов видел, как Игорь Рутберг на мгновение скосил взгляд куда-то за его спину, среагировав на грохот, и как он увидел там что-то, возможно, то же, что и Ванга, потому что глаза его застыли. И этого мгновения Сухову хватило.

«Я ведь обещал, что убью тебя», – успел холодно подумать он.

– Заманчиво, – повторил Сухов. – Но не подходит.

И нажал на спусковой крючок. А потом ещё раз, не позволив Игорю Рутбергу совершить ответный выстрел. И услышал, как тихо застонала Ванга, и понял, что она, скорее всего, зажмурилась, когда обе его пули пробили грудь человека, которого всё это время они называли Телефонистом.

А потом она всё же подбежала к нему, склонилась и заговорила:

– Дыши, дыши, мы сейчас вызовем скорую. Дыши…

И Сухов понял, что до конца своих дней, сколько бы ему ни осталось, он будет помнить интонацию её голоса. И ту тайну, с которой любовь перетекает в ненависть, и всё равно до конца не забывая обратную дорогу, тайну, которая, так или иначе не даёт покоя каждому, и которую так до конца никому не удалось разгадать.

Сухов подошёл, присел рядом. Ему бы отправиться за дочерью, но вот он пока подошёл сюда. Игорь Рутберг что-то пытался сказать.

– Тихо, тихо, – остановила его Ванга. – Тс-с…

– Она… жива? – прохрипел Игорь Рутберг.