Вайолет позволила своим друзьям позаботиться о себе, хотя ее разум и тело боролись с ней каждую секунду. Имоджин сидела рядом с Вайолет на больничной койке, одной рукой обнимая ее, а другой контролируя пульт от телевизора на прикроватной тумбочке, старательно избегая каналов с эмоциональными триггерами точно так же, как они делали это в Фоллкилле для Эди (никаких судебных реалити-шоу, никаких передач, которые делают рейтинги на обсуждении беззубых семейных проблем). Когда открылся буфет, Берил принесла им горячий кофе и большие маслянистые пирожные с кремом, на вкус отдававшие салом. Она завернула девочек в лоскутное одеяло, которое держала в багажнике своей машины на случай летних пикников и зимних дорожных происшествий, и села в углу, дуя на бумажный стаканчик с зеленым чаем, ни разу не показав, насколько страшно ей было снова оказаться в больнице так скоро после лампэктомии. Вайолет откинулась на спинку и постаралась не слушать вечный голос в ее голове, постоянно твердивший: «Если тебе нужна помощь, не проси о ней. Всегда делай все сама».

Финч был очень зол. Он приехал на их семейном «Фольксвагене Ванагон» и принялся сердито мерить шагами холодную, безликую комнату, отталкивая в сторону врача и копа, требуя новых ответов в манере, которая, если и не помогала делу, была лестной и напоминала супружескую. Он просто не понимал этого. Это просто не вписывалось в понимание гуманности. Он повторял это снова и снова: «Мать, нападающая на собственного ребенка! Это логично только для Юга США во времена рабовладения. Спасти свою дочь от ужасов, которые пришлось пережить тебе, – это я понимаю. Хрень, о которой писала Тони Моррисон[15]. Но Джозефина не пыталась избавить Вайолет от пожизненного насилия и нищеты. Она – привилегированная белая женщина, живущая в современной стране первого мира!

– Это не логично для нас, – возразила Имоджин. – Для Джозефины, где бы она ни была, это имеет смысл. Дежурный психолог сказала нам, что, возможно, это кульминация давних паттернов поведения.

На самом деле, она говорила о давних паттернах дисфункции отношений. Вайолет ненавидела каждую секунду этих психологических обследований. Еще один терапевт за неделю, и без того набитую специалистами по психическому здоровью. Эта была с ней слишком долго и сидела слишком близко к кровати, а ее понимающие карие глаза вызывали у Вайолет слезы. Но Вайолет не заплакала ни разу.

Ей до сих пор казалось, что она находится в глубоком старом колодце, а остальные зовут ее сверху. Все избегали резких движений и говорили ободряющие слова. Ей подсовывали заявления и медицинские бланки. Ее кровью наполнили несколько темных пробирок. Вайолет потребовалась вся энергия, чтобы отвечать, подписывать бумаги и подставлять локоть под иглу.