На другом конце переулка, в проеме двери для приема товара, он видит груду одежды и рюкзак: это чье-то гнездовье. На него падает тень; кто-то останавливается у входа в переулок. Городской свет делает из него темный силуэт, негативное пространство.

– Ты че тут делаешь? – спрашивает кто-то.

Белтран закрывает глаза: знак капитуляции.

– Я просто отдыхаю, друг, – отвечает он, почти умоляя. – Я не задержусь.

– Тебе тут не место.

– Да ладно тебе. Дай отдохнуть минутку. Я здесь не останусь. Не видишь разве, что со мной творится?

Открыв глаза, Белтран оказывается в одиночестве. Он выдыхает, и звучит это почти как всхлип.

– Я хочу домой, – шепчет он. – Я хочу домой.

Запускает пальцы в волосы, сбивая запутавшиеся в них трупы утопленников, которые валятся ему на колени.

Белтран, совершенно и полностью пьяный, оставил паб «Авеню» позади и шел медленно и осторожно, а земля дергалась и вращалась у него под ногами. Он сохранял бдительность, выслушивая трамвай, который по ночам летал со скоростью пули; в прошлом году тот переехал пьянчугу, возвращавшегося из какого-то бара дальше по улице.

– То еще было дерьмище, – провозгласил Белтран и сам же рассмеялся. Здание «Юнайтед Кэб» было всего лишь в нескольких кварталах отсюда. Поторопившись, он смог бы обогнать дождь.

На полпути туда он нашел Айви, лениво копошившуюся в урне.

Это прелестное создание явилось в город в прошлом году, сбежав от какого-то личного кошмара в Джорджии; она была на сорок лет младше Белтрана, но надежда в нем цвела пышным цветом. Они неплохо ладили – она, в общем-то, неплохо ладила с большинством мужчин – и всегда было приятно провести время с симпатичной девушкой. Он помахал ей:

– Айви! Эй, девочка!

Она взглянула на него с пустым выражением лица.

– Привет, Тран. Что поделываешь? – Айви выпрямилась и бросила смятую обертку обратно в урну.

– В постельку направляюсь, девочка. Поздно уже!

Она оценивающе взглянула на него, потом улыбнулась:

– Да ты надрался!