Они сидели и смотрели на немые изображения. Его мысли осторожно подбирались к приезду Хезер. Он гадал, что, черт возьми, сказать дочери. Ей будет тяжело это принять.

Какова история нашего брака?

Он снова и снова возвращался к той ночи. Вспоминал, как стоит над ней, смотрит, как ее тело борется с притяжением смерти, которую она призвала к себе сама. Желание выжить заложено в тело природой, и как только ее сознание отключилось, мышцы принялись сокращаться в воде, заливая пол кровью в попытке спастись.

Но разум ее, однако, померк все-таки не окончательно. Она помнила, как он стоял над ней. Она смотрела вверх, пока вода облизывала ее лицо, и увидела, как он смотрит на нее. Увидела, как он отворачивается и закрывает дверь.

Что она разглядела за его лицом? Верит ли, что оно было бесстрастным? Верит ли, что оно было нетронуто любовью? Как ему объяснить, что он сделал это, потому что не мог больше смотреть, как она страдает?

Изредка вспоминая о других мыслях – об усталости, страхе перед больничной рутиной и особенно о пламенной ярости, которую он чувствовал чуть раньше тем же вечером, когда депрессия овладела ею, и он понял, что ему придется в очередной раз помогать Кэти выбраться из нее – он закапывал их поглубже.

Это не история нашего брака, думал он. История – в том, что я люблю ее, и это руководило моими действиями. Как было всегда.

Но Шон терял ее. Перемена, которая разожгла его интерес, также уводила ее все дальше и дальше, и он боялся, что его любви к ней, и ее к нему, не хватит, чтобы удержать ее в этом мире.

Поэтому он позвонил Хезер и сказал ей вернуться домой на весенние каникулы. Не на целую неделю; он знал, что теперь она взрослая, у нее есть друзья, и это нормально. Но у нее есть и семейные обязанности, и ее мама скучает по ней, так что ей стоит приехать домой хотя бы на выходные.

Хезер спросила: она болеет?

Нет. Просто скучает по своей дочке.

Папа, ты сказал мне, что я могу остаться здесь на каникулы. Ты сказал, что поговоришь об этом с мамой.

Я поговорил, Хезер. Она победила. Приезжай домой, всего лишь на выходные. Пожалуйста.

В конце концов Хезер согласилась. Ее нежелание была ощутимо, но она приедет.

Это был шаг первый.

Шагом вторым будет выманить Кэти из подвала к приезду дочери. Шон думал, что, поскольку он запирает ее там на ночь и когда выходит из дома, ей захочется подняться наверх. Но ошибся: она не выказывала никакого желания покидать подвал – возможно, больше никогда. Она регрессировала все больше: не вставала на ноги с тех пор, как лишилась ступни, и полностью отказалась от одежды; ползала, бледная и нагая, по полу, когда ей нужно было куда-то переместиться, – желание, которое теперь редко тревожило ее разум. Она позволяла ему мыть себя, когда он приходил с мылом и теплой водой, но только потому, что была в этом также пассивна, как и во всем прочем.