– Внизу. Она поднимется.
Хезер отстранилась.
– В
– Она поднимется. Давай, беги. Приводи себя в порядок.
Она покачала головой с немым раздражением дочери, давно привыкшей к родительской эксцентричности, и взошла по лестнице. Шон обратил свое внимание к кухне. Он приготовил тушеное мясо в тиховарке и заглянул в нее, приоткрыв крышку. Лицо обдало теплым, густым запахом, и Шон благодарно втянул его в легкие. Он уже где-то месяц не готовил нормальной пищи, пробавляясь замороженной пиццей да микроволновочными ужинами. От мысли о настоящей еде у него закружилась голова.
Шон подошел к двери в подвал и открыл замок. На мгновение замер, прислонившись головой к косяку. Глубоко вдохнул. Потом распахнул дверь и просунул голову внутрь. В прохладном воздухе висел тяжелый земляной запах. Света внизу не было.
– Кэти?
Тишина.
– Кэти, Хезер приехала. Помнишь, мы говорили про Хезер?
Тяжелый воздух, казалось, совершенно не проводил его голос. Он говорил словно в тряпку.
– Это наша дочь. – Его голос сделался слабее. – Ты любишь ее, помнишь?
Ему показалось, что он услышал внизу какое-то движение, как будто что-то ползло. Хорошо, подумал он. Она помнит.
Хезер спустилась чуть позже. Шон дожидался ее, раскладывая тушеное мясо по двум мискам. Стол в уголке для завтрака был накрыт для них обоих. Увидев дочь, он поразился, как бывало часто, тому, насколько она похожа на молодую Кэти. Та же округлость лица, та же привычка перекашивать плечи, стоя на месте, и даже такая же короткая стрижка. Как будто молодая Кэти нырнула в дыру в мироздании и пришла сюда, чтобы снова его увидеть, чтобы узнать, каким он станет мужем. За какого мужчину она вышла.
Шон опустил взгляд.
Я хороший муж, подумал он.
– Папа?
Он поднял глаза, быстро моргая.
– Привет.
– Почему у вас на кровати нет матраса? И почему на полу лежит спальный мешок?