– Двенадцать, – говорит Майкл.

– Что?

– Ей было двенадцать, когда это началось.

Я съеживаюсь в кресле. С чего вдруг Майкл так заговорил?

– Он просто уделял ей больше внимания, потому что у нее были перспективы в спорте, – я слышу в своем голосе мольбу. – И зачем Дэну было насиловать Харпер, которая и так была его подругой?

Майкл пожимает плечами:

– Может, ему это нравилось.

Я не могу этого вынести: ни слов Майкла, ни холодной отстраненности, с которой он их произносит. Я взрываюсь: машу руками, царапаюсь.

Что-то… кулак? ваза?.. врезается мне в подбородок, и голова дергается назад с такой силой, что я наверняка что-то ломаю.

Я отключаюсь.

Когда я прихожу в себя, я лежу на своей постели. Занавески задернуты, свет тусклый.

Я вижу в кресле в углу фигуру. Майкл, спит.

Кто этот мужчина, за которым я замужем?

Мне надо уйти, обдумать все то, что он сказал этим вечером. Я умею двигаться неслышно, так что сползаю с кровати.

– Нам надо поговорить, Эбигейл.

У меня колотится сердце. Значит, Майкл не спал. Он придвигает кресло, и я вжимаюсь в подушки. Муж окружает мою руку своими: не дотрагиваясь, но удерживая, словно птицу в клетке.

– Ты сказал все это, потому что ревнуешь к Дэну? – спрашиваю я. Страх делает меня безрассудной. – Ревнуешь, да? Всегда ревновал!

Он ударяет меня по подбородку с такой силой, что зубы у меня щелкают и во рту появляется вкус крови.

– Заткнись, Эбигейл, и слушай. Ты знаешь, что Дэн такое делал, а теперь есть видео, которое это доказывает. Так что наш сын был насильником. Вот что все будут говорить. Я сказал, ЗАТКНИСЬ!

Он выкручивает мне руку, потому что я рыдаю в голос. Он прав. Он совершенно прав – и это невыносимо. Те сестры, за которыми Дэн вызывался присматривать? Девочка с нашей улицы, к которой он заходил поиграть с ее щенком? Как я гордилась моим очаровательным, предупредительным сыном!