– Ты умный пес. Самый умный и смелый пес в мире.

Хагге прижимался головой к ладони Томми, и хотя похвала была ему приятна, казалось, до конца он ее не понимает. Доев традиционную четвертинку вафли, он вопросительно взглянул на Томми, и тот жестом показал на оставшиеся кусочки:

– Она твоя. Целиком. Ты заслужил сполна.

Хагге посмотрел на вафлю, словно не веря свалившейся на него удаче и не зная, с чего начать. Затем проглотил самый маленький кусок, в последний раз взглянул на Томми, после чего принялся за остальное.

Пока я не начал рассказывать.

Суть была в том, что даже намеками Янне рассказал немало. «Любишь кататься», вероятно, указывало на то, что, однажды начав вести дела с Экисом, теперь он не мог соскочить. Я просто уничтожен. Игра, в которую ввязался Янне, приняла оборот, который его глубоко огорчил. Его вынудили или еще вынудят на что-то, чего он не хочет. У тебя отвиснет челюсть вместе с твоим двойным подбородком. А это еще как понимать?

У Янне случайно вырвалась конкретная деталь. Полицейский, которого пытали в Брункебергском туннеле, имел прямую связь с Экисом, которого самого нашли в системе вентиляции туннеля в восьмидесятые. Радиоинтерференция. «Со мною всегда небеса».

Томми дождался, пока Хагге доест вафлю, и выехал из порта. Только на подъезде к Гамла-Стану[68] его осенила мысль: «Черт, я снова в деле». Около восьми часов Томми припарковался на улице Лунтмакаргатан на крутом холме, идущем к улице Туннельгатан. Поставил машину на ручник, вышел и некоторое время стоял, глядя на подъезд напротив, номер 14.

Как там было?

Тридцать лет назад он хотел взяться за работу, которая потом ушла к более опытному репортеру. Томми закрыл глаза: пусть пауки памяти плетут свои нити.

Убийство Пальме… камера… тела… кровь… пара… симбиоз.

Томми открыл глаза.