Далила рухнула на стул рядом со мной.

– Что не так? – спросила она.

– Да нет, ничего, – ответила я.

– Мне показалось, ты кого-то высматриваешь.

– Нет. Я просто смотрю.

Она прикрыла глаза и сказала:

– Как всегда, просто смотришь. А потанцевать? – Она положила голову мне на плечо и добавила: – Тот человек, за ужином. Кого он тебе напомнил?

Он стоял где-то с краю, разговаривал с девушкой в платье, которое выглядело дешевле, чем платья остальных дам. Она чуть склонила голову, словно размышляя, какое из двух выражений лица ей выбрать – восторженное или презрительное.

– Отца, – ответила я.

– В том-то и дело, понимаешь, – сказала она. – Таких, как он, в мире полно.

Далила встала и покачнулась. Я протянула руку, чтобы ее поддержать. Она зажгла сигарету, подняла свой бокал, отклонившись назад, одновременно смеясь, потом снова наклонилась вперед, обратно ко мне. Какое-то время я смотрела, как она танцует, и улыбалась ее нелепости – тому, как все убирались с ее пути. В конце песни она обернулась ко мне и сложила из больших и указательных пальцев сердце. Любовь. Легко меняться, принимая ту форму, какой требует праздник, – в этом была вся Далила.

Когда время подошло к двум, я взяла свои пиджак и сумочку. Танцплощадка уже пустовала; оставшиеся гости расселись кучками на траве или пили вино на веранде прямо из бутылок. Ана с одной из подружек невесты валялись на пляжной кровати, у них была полуторалитровая магнум^[45] на двоих.

– А Итан где? – спросила я.

Она пожала плечами и сказала:

– Иди сюда. – И потянулась ко мне, как ребенок, который просится на руки.

Я склонилась и обняла ее, зарывшись лицом в ее волосы, и тогда, будучи так близко, она сказала мне, как бы по секрету:

– Сегодня был хороший день.

– Хороший, – согласилась я, – правда хороший.

– Прости, что в прошлый раз…

– Ничего.