– Тебе он бы никогда такого не сказал, – возразила я.

– Я лежала и говорила о подарках, свечках и о том, что это худший день рождения в моей жизни. А в тот день нас привязали слабо. Он встал с кровати и вышел за дверь с такой улыбкой, ну ты знаешь, как будто он – герой. Я надеялась, наверное, что он не попадется. Отец спал, Мать с малышами сидела у них в комнате. Я легла на пол и смотрела, как он спускается по лестнице. Ниже, чем мы обычно с ним спускались. В самом низу он оглянулся и посмотрел на меня, все так же улыбаясь, и я – это правда, Лекс, – я помню, как подумала тогда: все обошлось. Вот он заходит в кухню, я лежу на полу, наблюдаю и жду его. Когда Гэбриел вышел, в руках он нес два куска торта, таких огромных, каких я в жизни не видела. Просто две пластины. И я уже думаю: Гэйб, этого не скроешь потом! Но обратного пути не было. Я лишь хотела, чтобы он донес их наверх, в комнату, там мы сообразили бы, что делать. Придумали бы план. И на предпоследней ступеньке – он же не видел ни черта, – разумеется, он споткнулся. Лимонный торт – везде и всюду. Гэбриел – на полу. И тут открывается дверь чьей, ты думаешь, комнаты?

Она оглянулась на Итана, который в этот момент смотрел на Ану с отрепетированной преданностью, в точности как велел фотограф.

– Я думала, он поможет, – продолжала Далила, – в самые первые секунды я правда так подумала.

– А он? Не помог?

– О, Лекс, ты же знаешь ответ на этот вопрос. Это одна из причин, почему я согласилась приехать сюда. Хотела понять – готова ли уже простить его.

Она умолкла, собираясь с духом, чтобы рассказать до конца. Продолжение истории уже не казалось забавным.

– Гэйб ни словом не упомянул про мой день рождения. Это продолжалось весь вечер, и он не сказал обо мне ни слова. Отец велел отвернуться – чтобы не травмировать меня, наверное, – и я отвернулась. Но слышала все отлично. После этого он никогда уже не стал прежним. Тогда начались его припадки. Самый лучший мальчишка на свете – и это был его конец.

Я вспомнила звуки, которые доносились до меня тогда, через коридор, и представила, каково это – лежа в маленькой темной комнате, отвернувшись лицом к стене, слышать всё.

Итан, освещенный солнцем, собирал семейство Аны для общей фотографии; девочки, которые держали на церемонии букеты, наперебой ловили его за руки; брат дернул одну из них, оторвал от земли и перекинул ее, визжащую от восторга, через свою голову.

– А он присутствовал? – спросила я. – Потом, ночью.

– Ну а как же, Лекс, – сказала Далила, и какое-то длинное мгновенье я не смотрела на нее, зная, что ответ уже там, у нее на лице. – А кто, по-твоему, удерживал Гэбриела?