И я верю.

Как выяснилось, череп у меня не самый крепкий, а вот сотрясения так и не сложилось – значит, мозги закреплены надежно. Я стараюсь как можно чаще думать об этом и как можно реже – о том, что сказали полицейские на тему возможной необходимости приехать позже на очную ставку с каким-то Джеком, которого задержали в ночь, когда кто-то невнятно говорящий пробил мне лоб чем-то вроде заточки, отчаявшись молчаливо уговаривать меня пойти с ним и развлечься на улице у стены строительного колледжа. Фактически, двое прохожих, случайно оказавшихся рядом – они ушли со смены позже обычного, ирония судьбы, – единственно спасли меня от того, чтобы либо быть изнасилованной и убитой, причем – не обязательно именно в таком порядке. Худшее в этом то, что я даже не узнала, что это были за мужики, и они почему-то не оказались вписаны в протоколы и не пошли как свидетели. Странно, но по итогу – я даже не знаю имен тех, кто спас мне жизнь. А того, кто ее меня чуть не лишил – возможно, даже встречу воочию.

Врачи обещают, что шов скоро затянется, и рана почти совсем заживет. Я закрепила «невидимкой» прядь волос, чтобы дать ране лучше заживать, и теперь, когда эта прядь она вернется на свое место, она прикроет отметину об этом ужасе, вот только…

{1}

…и я снова дома. Снова обрушиваюсь от усталости на диван в гостиной, которая, мне кажется, никогда не станет детской, хотя чертовски подходит для этой роли – даже в этих нейтральных цветах, которые я так долго подбирала в «Максидоме».

Откуда вообще такие мысли, Ира? Ты же вчера еще думала, что не готова рожать.

Ну, да, очень смешно. Я лежу так несколько минут, прикидывая, приготовить что-нибудь из мяса, курицы или повеситься этим вечером. Приняв лучшее решение из трех, я встаю и отправляюсь в ванную.

Из зеркала на меня смотрит усталая, с перекошенной помадой и испорченной стрелкой на левом глазу женщина. Не девушка. Женщина. Это лицо мне не нравится. И я его не узнаю. Оно той, кого не должно бы еще быть. Той, которая прожила уже больше тридцатника и так и не определилась, чего же хочет. Той, у которой те самые часики уже устали тикать и спились в отчаянии. В какой-то книге было написано, что с годами зеркало может стать для женщины воротами в ад. Так вот, я на грани этого превращения. Совсем близко, и вот сейчас, когда я смываю грим, это становится еще заметнее.

Он писал мне весь день. Этот парень. Наверное, я ни с кем не говорила так долго в последние десять лет, как с ним. Уж по переписке точно. И именно поэтому я так часто стала думать о том, как я выгляжу. То есть, я всегда уделяла достаточно внимания своему виду, но сейчас…