– Зайкины?
Зайкины
– Нет, зойкины. Она – Зоя, прикинь?
Зоя
– Страшно себе представить.
– Сиськи – лакшери, – улыбается во все зубы Миша, машет рукой, отворачивается и уходит.
лакшери
Я долго смотрю ему вслед, наблюдая за тем, как отдаляется мое убежище от Ольги. Или от того, что я сам себе надумал в ее лице.
У меня нет его номера. И у него – моего.
Я думаю только об этом, возвращаясь на пляж, где уже лежит уставшая от коктейлей Ольга.
Серега позвонил мне в тот вечер нежданно-негаданно. Твердил, что надо поговорить. Его голос уже намекал на то, что случилось нечто страшное, и у него, быть может, есть последний шанс что-то исправить. Правда, по тому, как он произнес в конце разговора «давай», можно было сделать вывод, что шанс уже исчерпан, и ему просто надо высказаться. Так, в общем-то, и вышло.
Серега позвонил мне в тот вечер нежданно-негаданно. Твердил, что надо поговорить. Его голос уже намекал на то, что случилось нечто страшное, и у него, быть может, есть последний шанс что-то исправить. Правда, по тому, как он произнес в конце разговора «давай», можно было сделать вывод, что шанс уже исчерпан, и ему просто надо высказаться. Так, в общем-то, и вышло.
Мы встретились в кафешке недалеко от моего дома. Серега был на взводе. Его потряхивало, и речь его была обильно сдобрена чем-то крепким, хотя он и был за рулем. Сомневаясь, что он принимал корвалол, я поинтересовался, какого хрена он поехал пьяным.
Мы встретились в кафешке недалеко от моего дома. Серега был на взводе. Его потряхивало, и речь его была обильно сдобрена чем-то крепким, хотя он и был за рулем. Сомневаясь, что он принимал корвалол, я поинтересовался, какого хрена он поехал пьяным.
– Какая разница? Дай мне в морду.
– Какая разница? Дай мне в морду.
От такого предложения я, несмотря на его соблазнительность, признаться, опешил.
От такого предложения я, несмотря на его соблазнительность, признаться, опешил.
– Поехал вконец?