Это я такой везунчик.

Я практически никогда не поднимал руку на женщин. Это даже странно, с учетом того, с какими интересными личностями мне приходилось иметь дело, и сколько раз меня подмывало не доказывать свою очевидную правоту словами или демонстративным уходом, а ударом в область лицевой структуры украшенного сиськами и наивными глазками раздражителя. Единственный раз, когда я допустил применение силы, имел место быть как раз при Ольге. Она вывела меня из себя своими воплями настолько, что я оттолкнул ее в комнату, как бы намекнув, что ей пора прилечь и остыть, иначе ее ПМС разрушит ее жизнь. В каком-то плане это помогло, потому что, треснувшись об пол, она молча отказалась от моей поспешной помощи, подошла к кровати и улеглась. Я ушел. Вернулся с извинениями, огромным букетом и еще какими-то там увещеваниями. Она дулась еще где-то сутки, и у нее все прошло, благо, реальной боли она не испытала. Вот только у меня ровно в момент, когда у нее отлегло, на душе завелись дикие саблезубые кошки и начали скрести во всю силу.

Я понимал, что не ощущаю себя виноватым, что все извинения были ложными. Понимал, что по сумме ее достижений и сказанного в тот день, ее следовало как следует огреть по темечку плазмой, но вместо этого я пытался просто отстреливаться. В итоге, я ощущал себя униженным и подавленным. Вопреки традициям последнего времени, я пошел прогуляться через город, в летний выходной. Припарковав машину в районе «Адмиралтейской», я пошел на Дворцовую, чтобы вспомнить детство и юность, в которых гнездились еще теплые ассоциации с этими местами. Взрослая жизнь принесла Европу, всяческие разновидности южных курортов, лыжные курорты и обычная, характерная для простолюдинов прогулка в центре города стала чем-то экзотическим, чужим, как шаверма у метро для завсегдатая хороших ресторанов.