- Скажите Хаттону, что он должен оставаться с Фаллон, а Кенига берите в подкрепление. Я тоже сажусь в машину и еду к вам. Позвоните мне, прежде чем его задерживать.
- Да, сэр, точнее, да, напарник.
Нет, нет, нет, нет... Бейли снова и снова билась головой о стену. Боль явилась долгожданным облегчением против ненависти к себе и отвращения, которое она испытывала.
- Бейли. Прекратите, - зашипел Бердслей. Но Бейли продолжала раскачиваться.
Страшно, страшно, страшно. Ее череп пульсировал, и она заслужила это. Она заслужила эту боль. Она заслужила смерть.
- Бейли. – Рука Бердслея показалась из-под стены и крепко схватила ее за запястье. – Прекратите!
Бейли опустила голову на колени:
- Оставьте меня в покое.
Но он и не подумал.
- Что случилось?
Она перевела взгляд на грязную руку, которая держала мертвой хваткой ее запястье.
- Я ему сказала, - выдавила она. - Понятно? Я ему сказала.
- Вы не должны упрекать себя. Вы продержались дольше, чем удалось бы большинству солдат.
Во всем виноват этот проклятый героин. Он всегда держал наготове шприц, но вне зоны ее досягаемости. А она так хотела… нуждалась… отчаянно нуждалась, что все остальное не имело для нее никакого значения.
- Что я наделала? – прошептала она.
- Что вы ему рассказали, Бейли?