Светлый фон

   - Пока нет, - продолжал Хаттон, - но вот долго ли останется в живых, вот вопрос. Патрульные, которых я отправил к ней вчера вечером, не обнаружили ее ни в приюте, ни дома. Им не сказали, что жизнь женщины может находиться в опасности, им было поручено просто разыскать ее. К ней в квартиру они вчера не попали.

   - А сегодня утром? – мрачно поинтересовался Дэниел.

   - Я от них не отстал и сказал, что дело действительно срочное. – Голос Хаттона оставался спокойным, но в глазах плескалась тревога. – Они взломали дверь квартиры и обнаружили ее. Сестру Анну избили. Наверное, кто-то проник в квартиру через окно. Сейчас она без сознания. К сожалению, это все, что мне известно на данный момент.

   - Вы уже сказали об этом Алекс? – спросил Дэниел.

   - Нет. Я подумал, что вы сами захотите ей об этом сказать.

   Дэниел со страхом кивнул:

   - Да, хорошо. А парикмахер?

   - С ним все в порядке. Никаких посетителей, никаких звонков, никаких проблем.

   - Ну, по крайней мере, мне не придется выкладывать две плохие новости.

   Чейз забарабанил пальцами по столу:

   - Значит, наш единственный свидетель – четырехлетний ребенок, который молчит.

   - Вся надежда сейчас на Маккрэди. И на художника, - сказал Дэниел.

   - Она заговорила, - сообщил Хаттон. – По крайней мере, одно слово она сказала. Она назвала меня дедушкой.

   Дэниел наморщил лоб:

   - Значит, Бейли все-таки разыскала своего отца.

   - Маккрэди знает об этом? – поинтересовался Чейз.

   - Да. – Хаттон повернулся к Дэниелу. – Там еще что-то не то с волшебной палочкой.

   - О, господи, - пробормотал Чейз.

   - Чейз, - раздраженно предостерег его Дэниел. Потом спросил у Хаттона, - палочка-то здесь при чем?

   - Мисс Фаллон объяснила мне, что девочка дважды буквально застывала от ужаса, когда она или ее кузина произносили фразу «волшебная палочка». Какова причина, они обе не знают. Я думаю, нам стоит разыскать отца Бейли. Если хотите, я могу прочесать улицы. У меня есть фотография с последних водительских прав Крейга Крайтона. Им, правда, пятнадцать лет, но это лучше, чем ничего.