— Ну, что до меня, то я уже не был тогда ребенком. Я выглядел старше своего возраста… был уже высоким и крепким… отличался от сверстников, в общем… не только изувеченным лицом. Но я… я так и не понял, чего она так ко мне тогда привязалась. Ведь я… у меня ведь это, — он поднял руку к щеке со шрамами.

Кэрол нежно улыбнулась.

— Ну и что?

— Как это что? — изумился он.

— Ты все равно красивый… и видный парень.

— Я был бы красивым… если бы не это.

— Нет, ты красив даже с этим.

Он внимательно посмотрел ей в лицо.

— Ты, правда, так думаешь или просто утешаешь меня?

— Нет, я не утешаю и не думаю, я говорю тебе то, что вижу. И мне странно, что ты сам этого не видишь. Или притворяешься, что не видишь.

Он угрюмо промолчал. Кэрол поняла, что он не поверил в ее искренность. Они погуляли по парку, задержавшись у того места, где на него напал Убийца. И Кэрол поведала ему о том, что она при помощи Джека сделала с Кейт Блейз, как они наказали ее. Тим потерял дар речи, услышав это. Кэрол понимала, что нельзя рассказывать такие вещи, потому что это было преступлением, но когда она увидела, какая боль отразилась в его глазах, когда он смотрел то место, где на него напал ротвейлер, ей захотелось, чтобы он узнал, что то, что с ним случилось, не осталось безнаказанным.

— Ты отомстила за меня? — как будто не поверил он.

— На самом деле, все подготовил и устроил Джек. Куда мне… Но я… я согласилась на это. И я радовалась, когда заставила ее пройти через то, что по их вине довелось испытать тебе. Этот ротвейлер не убил ее, но изуродовал. Так было задумано. А потом мы хотели, чтобы она погибла в огне… как Эмми. Но она выжила и сбежала. Джек не нашел ее, — она побледнела под пристальным удивленным взглядом Тима. — Да, я знаю… то, что мы сделали, ужасно. И я раскаиваюсь и жалею, что…

— А как ты думаешь, раскаялась ли она в том, что сожгла Эмми и собственную сестру, что превратила Даяну в калеку? Моя бабушка умерла, не пережив того, что со мной случилось. Даяна осталась одна, в приюте, как какая-то бездомная… — голос его задрожал от ярости. — О себе я уже не говорю. Я не думаю, что Кейт сожалеет.

Он помолчал, продолжая смотреть на то место, где когда-то рвал его огромный ротвейлер. Кэрол тоже посмотрела туда и содрогнулась, вспомнив его крик, рычание и лязг зубов собаки, кровь, хруст ломаемых мощными челюстями костей… маленький мальчик, который не может защититься от сильного животного… И отвернулась. Нет, даже теперь, спустя столько лет, эти воспоминания были для нее невыносимыми. А каково же ему?

Кэрол украдкой покосилась на него, всматриваясь в шрамы. Под приподнятым воротом черной рубашки она разглядела изуродованную рубцами шею. Каким чудом он выжил? Ведь эта тварь порвала ему горло… и все равно не загрызла… как могла хрупкая детская шейка это выдержать? Как он, ребенок, смог выжить после такого? Ведь рана на шее была серьезной, если не смертельной, раз были повреждены голосовые связки. И вот он стоит здесь, рядом с ней, и только эти шрамы и затаенная боль в глазах напоминают о том, что именно он был тем самым мальчиком, которого у нее на глазах загрызла собака…