— Кэрол… да? — прошептал он ей на ухо.

Она порывисто сжала его в объятиях, пытаясь как можно сильнее прижать к своему разгоряченному жаждущему телу, обхватила его бедра ногами и подалась к нему. Он прижался к ней, но на этом остановился. Девушка жалобно застонала.

— Ты согласна? Скажи… да?

— Да… да… пожалуйста…

Он закрыл глаза и застонал от захлестнувшего его восторга и удовольствия, медленно проникая в ее тело. Ногти девушки больно впились ему в спину, из ее приоткрытого рта вырвался короткий крик, стройные длинные ноги стиснули его мертвой хваткой. Он подался назад, вызвав протестующий возглас, улыбнулся, когда она снова вскрикнула и задохнулась от удовольствия, когда он вернулся, и на это раз настолько глубоко, насколько возможно…

Она ответила ему не меньшей страстью, чего он и хотел. А он вспомнил, как это прекрасно, заниматься любовью с любимой женщиной, владеть той, которая была в твоем сердце, мыслях, мечтах. Любить не только телом, но и душой. И никогда его не переполняло столько счастья и восторженной, всепоглощающей радости, как в эти мгновения, когда ему наконец-то принадлежала та, которую он так давно желал и любил. И он наслаждался этими минутами, не позволяя нетерпению и безумству завладеть собой и погнать на всех порах к удовлетворению. Девушка дважды с криками наслаждения содрогнулась под ним, не отличаясь терпением, пока он с глухими стонами, подстроившись под ее третий оргазм, не заставивший себя ждать, не присоединился к ней.

Невероятное облегчение, и физическое, и душевное, и эмоциональное снизошло на него, он уткнулся лицом в грудь девушки, поддавшись охватившему его блаженству и слабости, разлившейся по всем мышцам. Она тоже не двигалась, тяжело дыша. Он почувствовал, как руки ее соскользнули с его плеч и безвольно, как не живые, упали на простынь. И вдруг из груди ее вырвался такой жалобный, такой отчаянный стон, что сердце его больно кольнуло. Он вскинул голову, посмотрев ей в лицо, которое вдруг исказила гримаса боли. С рыданием Кэрол столкнула его с себя, но Рэй схватил ее и сжал в объятиях, не позволяя вскочить. Она снова забилась в его руках, в ярости колотя по нему кулаками.

— Ненавижу тебя! Ненавижу!

— Кэрол, не надо… умоляю, не надо так! Все хорошо, все так, как должно быть, — он стал нежно целовать ее залитое слезами личико, стараясь успокоить, безмерно расстроенный ее реакцией на то, что между ними произошло. — Я так тебя люблю, мое солнышко, моя хорошая… Успокойся, не плачь. Ты рвешь мне сердце. Не надо так со мной, не надо…

Он прижал ее к груди, переполненной любовью и горечью, и Кэрол, затихнув в его объятиях, безутешно разрыдалась. Господи, Куртни еще не успели похоронить, а она уже переспала с ним… Жестокая боль внутри стала каменеть. Леденящий холод разливался в груди. Она самая последняя дрянь. Неблагодарная, подлая сучка. Шлюха. Самая настоящая шлюха. Она отдалась Рэю, предав Куртни, и это случилось именно здесь, в мотеле, где она росла среди шлюх… и сейчас и здесь она стала одной из них. А может, она всегда была одной из них, только сама не хотела этого признавать. Ведь недаром люди называли ее здесь потаскушкой. Только она была еще хуже. Шлюхи продавали свое тело, зарабатывая на этом деньги, а она продала свою душу, совершив самый грязный, бесчестный, отвратительный и подлый поступок в своей жизни, которому не было ни прощения, ни оправдания.