— Я почувствовал. Я не могу видеть сейчас… меня блокируют… Но я почувствовал.

— Ты молодец. Ты спас маме жизнь.

— Надеюсь, — прошептал мальчик и зажмурился, пытаясь сдержать слезы. — Пап, пойди узнай, что там с мамой. Почему никто не идет и ничего нам не говорит? — Патрик взволнованно крутился на месте, не в силах усидеть, вскакивая, потом опять опускаясь на кушетку, с тревогой смотря в ту сторону, куда ее увезли.

— Не суетись. Как только будет что сообщить, нам сообщат. Пока лучше не мешать. Врачи знают, что делать, — отозвался Джек. Он все еще был потрясен, с трудом осознавая то, что произошло. Он не мог поверить, что Кэрол это сделала. Ничего подобного он от нее не ожидал. Он считал ее сильной. Ведь она через столько прошла, и ничего ее не сломало. Почему она сломалась сейчас? Что именно ее сломало? Джек не хотел обращать внимание на то, как больно саднило у него в груди, как тяжело что-то давило изнутри. Он не виноват. Он ничего такого страшного не сделал, чтобы довести ее до самоубийства. Она просто больная, сумасшедшая, потому и сделала это. Кто его знает, что у нее в голове творится. Тем более, это уже не в первый раз. Она уже однажды пыталась покончить с собой, когда мать ее продала какому-то шоферу, попытавшись сделать из нее шлюху. Но ведь это совсем другое. Он же муж. Она его жена. Мало ли что он говорит от злости… это же не значит, что все, что он говорит ей — правда. Она же должна была это понимать. А силу он применяет только потому, что она отказывает ему. Она не имеет права отказывать, он ее муж. Да, он хотел ее унизить, но лишь в отместку, потому что она его унизила, да так, как никто и никогда. И он хотел сделать так же. Она же должна была это понимать. Не могла же она поверить в то, что все это по-настоящему, на самом деле… его слова, его поведение… Если бы он и вправду так считал и думал, как говорил, разве была бы она до сих пор его женой, рядом с ним, в его доме, в его постели? Вот дурочка!

И Джек злился, стараясь не подпускать никаких других мыслей, не замечать, как дрожат его руки. Но как ни гнал он нежеланные мысли, они все равно лезли ему в голову, особенно одна — а если она умрет?

Он украдкой наблюдал за сыном. Тот вился на месте, как волчок. В заплаканных глазах его отражался самый настоящий ужас и боль.

— Пап, помоги ей… Пошли к ней! Пожалуйста! Я чувствую… что-то не так… все плохо… Смерть… я ощущаю ее…

— Сынок, это нервы, успокойся. С мамой все будет хорошо.

— Да нет же… я же чувствую… я всегда чувствую… — он растерянно сел на кушетку.