Эрни убрался не сразу. Постоял у двери, с сомнением в словах Уока качнул головой.

Уок сел за стол, начал звонить Милтону. Попал на автоответчик. Занялся просмотром видеозаписей с пункта охраны «Поднебесных кедров». Забрать их у Мозеса было нетрудно — охранник не потребовал даже официального постановления на изъятие (которого Уок все равно не имел).

Картинка была статичная, но скверного качества — Уок буквально ломал глаза. Дело осложнялось отсутствием четких временных рамок. Пришлось просматривать абсолютно все записи — поди знай, где выскочит зацепка, если, конечно, выскочит вообще. День тянулся бесконечно долго. Появился почтальон — его впустили. Приехал на «Форде» один из домовладельцев — перед ним подняли шлагбаум…

Минул целый час, прежде чем Уок обнаружил нечто стоящее. Замедлил скорость, трижды прокрутил эпизод. Ему ли не знать этот автомобиль, древний «Джип Команч»! Он прищурился, напряг зрение. Ну конечно, вот он, стикер на бампере — силуэт чернохвостого оленя. Милтон, стало быть, ездил в «Поднебесные кедры».

С того момента, как Мозес поднял шлагбаум, пропуская «Команч», Уок просматривал запись на минимальной скорости. Через три часа начал прорисовываться маршрут обходного пути, причем даже более четкий, чем надеялся Уок. Ибо он разглядел автомобиль и развеял последние сомнения в том, что тот принадлежит Милтону.

Еще через три часа он увидел седан, весьма схожий с тем, в котором двое рэкетиров приезжали в Кейп-Хейвен по душу Дарка.

Эти в «Поднебесных кедрах» надолго не задержались — их дело заняло десять минут.

Девятнадцать минут Уок дозванивался Бойду; у самого же Бойда ушло всего две минуты на то, чтобы отказать Уоку в разрешении на обыск в доме Дарка. Он не впечатлился сообщением о вымогателях, зато потребовал назвать номера автомобиля. Уок, чувствуя себя желторотым новобранцем, признался, что не разглядел их.

Повесив трубку, он ослабил галстук, наклонился и стукнул лбом по столешнице, надеясь, что боль ослабит досаду.

— Кажется, пора мне вмешаться.

Он поднял глаза. В дверном проеме, с портфелем, набитым бумагами, стояла Марта. Уок вымучил улыбку.

— Выпить найдется?

Марта уселась напротив Уока.

Он полез в нижний ящик, извлек бутылку «Кентукки олд резерв» — владелица одной виллы подарила за то, что Уок зимой за этой самой виллой приглядывал. Разливать виски пришлось по кофейным чашкам.

Марта пила, Уок смотрел на нее, ждал: вот сейчас порозовеют щеки. Обычно бледные, они покрывались нежным румянцем не только от алкоголя, но также от гнева и волнения, и Уоку ли было не помнить об этой мелочи, равно как и о прочих мелочах, связанных с Мартой Мэй.