Некоторое время они вдыхали морозный туман.

— Хэл говорил, надо дойти до исходной точки и отматывать обратно.

— А мы сейчас где?

— Вряд ли это имеет значение.

— Где бы мы ни находились, хорошо бы там немножко побыть.

Они еще посидели, держась за руки. Встали, пошли к дому. Прайсовский двор казался склепом, в котором упокоилась весна. В доме остались чемодан и младший брат — а больше ничего у Дачесс и не было. Вот свободна она или необратимо проклята — при таком-то минимуме багажа?

Томас Ноубл стряхнул снег с велосипедного сиденья.

— Как ты меня нашел? — спросила Дачесс, возвращая ему пальто.

— Мама спросила адрес у этой вашей Шелли.

— Ясно.

Он оседлал велосипед.

— Стой. Почему ты нагрянул среди ночи?

— С тобой хотел повидаться.

— Ну-ну, договаривай. Я тебя насквозь вижу.

— Я его ищу. Дарка этого. Каждый день после уроков еду на ранчо Рэдли и прочесываю участок леса.

— Вполне можешь наткнуться на труп.

— Сразу полегчало бы.

Томас, не крутя педали, покатил по подъездной аллее. Дачесс вышла вслед за ним на улицу. В очередной раз отметила ряды аккуратных почтовых ящиков с фамилиями, надписанными масляной краской: «Купер», «Льюис», «Нелсон». Робину нравилось вслух читать эти фамилии — он тогда живее воображал себя членом той или иной семьи.

— Томас Ноубл…

Он затормозил ботинком по снегу. Оглянулся.