А потом к ней стал приставать некто Рик Тайд. Оказалось, Келли Реймонд, подлипала Мэри-Лу, доводится этому Тайду двоюродной сестрой. От нее Рик Тайд услышал о выбитом зубе, но подал происшествие под соусом собственного приготовления. Когда история, поциркулировав по школе, докатилась до Дачесс, в ней фигурировал уже выбитый глаз. Дачесс не пыталась оправдываться. В столовой Рик Тайд подставил ей ножку, она упала, уронила поднос с ланчем — но и тут сдачи не дала. Зато позднее так отмутузила Рика, что пришлось отправлять его в медпункт. Вызвали Шелли, но всё обошлось. Директор хорошо знал, что за субъект этот Рик Тайд; решил, что нечего раздувать дело и бросать тень на школу.

Дачесс отпустили с уроков, и Шелли повезла ее в закусочную. Они заняли столик под тентом, пили коктейли и наблюдали, как тащатся на минимальной скорости автомобили. Намечался парад. Центральная улица пестрела флажками, меж двух домов был натянут баннер.

— «Ягодный парад»? Наверное, самый тупой из всех парадов, какие только бывают, — процедила Дачесс.

Шелли улыбнулась.

— Ты ведь знаешь, какой сегодня день?

— Знаю. Слежу за событиями.

Был первый день судебного заседания. По ночам, когда Центр для трудных подростков погружался в сон, Дачесс прокрадывалась к компьютеру и читала новости из Калифорнии.

— Ты в порядке? — спросила Шелли.

— Конечно. Хэл говорил, они быстро разберутся. Смертный приговор ему обеспечен.

Шелли вздохнула, чуть наклонила голову.

— Давайте выкладывайте.

— Что выкладывать?

— Всё.

Шелли заговорила не прежде, чем спрятала глаза за темными очками.

— Мое правило — не разлучать братьев и сестер. Вместе им гораздо лучше.

— Джесс Джеймс и его брат Фрэнк грабили банки от Айовы до Техаса. Копы накрыли их банду в Нортфилде, всех повязали, только братьям удалось скрыться. Они стояли друг за друга горой.

Шелли улыбнулась.

— Я уже двадцать лет работаю с обездоленными детьми. Всякого навидалась. Порой из приемных семей дети возвращаются в групповой дом; иногда их потом опять усыновляют. Я не одну сотню детей пристроила… а все равно каждый раз пла́чу. Сама такую жизнь выбрала и не раскаиваюсь. Но…

— Плохих детей не бывает, да?

В голосе Шелли сквозил страх.