— Если даже и вздумаю…

— Нет, ты не из таких.

Дачесс пролежала на траве всю ночь. Видела, как ни свет ни заря выходит из дому миссис Ноубл в рабочей одежде, садится в «Лексус», почти бесшумно выруливает за ворота. Когда мать уехала, Томас открыл заднюю дверь.

Дачесс вошла в его дом, умылась, позавтракала кашей.

У Ноублов был сейф; Томас набрал код и вынул пятьдесят долларов. Дачесс не хотела брать, но он вложил деньги в ее ладонь.

— Я все верну, так и знай.

Он принес консервы — бобы, суп. Дачесс упаковала их в сумку. Как ни быстро она действовала, а Шелли тоже не теряла времени — в доме зазвонил телефон. Трубку Томас, разумеется, не взял. Включился автоответчик.

Они услышали голос Шелли.

— Тревожится, судя по тону.

— Таких, как я, у нее не меньше тысячи.

У парадной двери Дачесс заметила дорожные сумки. Через несколько дней Томаса Ноубла увезут на отдых. Он забудет Дачесс. Его жизнь продолжится без нее; это соображение Дачесс сопроводила усмешкой.

Улица между тем просыпалась. В одном ее конце грохотал мусоровоз, в противоположном маячила фигура почтальона.

Томас Ноубл выкатил к воротам свой велосипед.

— Это тебе, Дачесс.

И прежде, чем она сказала: «Не возьму», он положил ладонь ей на плечо.

— Бери. На велике тебя не догонят.

— Я растворюсь в пространстве. Да я уже практически исчезла.

— Мы с тобой увидимся?

— Конечно.

Оба знали: встречи не будет, но Томас Ноубл проглотил эту ложь. Шагнул к Дачесс и поцеловал ее в щеку.