Он не причинит ей вреда.

И это его работа — выглядеть так, будто он делает ей больно, а у нее даже синяков не останется.

Полная противоположность ее прошлой жизни.

Харлан снова о чем-то спрашивает Ти-Джея, но тут Челси трогает за запястье сухая рука Арлин.

— Твоя дочь написала. Она будет здесь сегодня вечером. Ты хочешь, чтобы я…

Плевать на шоу, на театр, на бой. Все тело Челси ожило и дрожит.

— Просто проведи ее внутрь. И береги ее. Пожалуйста.

Арлин кивает, тепло улыбаясь, все еще сжимая запястье Челси.

— Будет сделано. Приведу ее сюда, и она будет тобой гордиться.

— Спасибо… — начинает Челси.

Но Харлан на ринге понятия не имеет о том, какая драма разворачивается за кулисами, так что он бессовестно вмешивается. Впрочем, он бы все равно не остановил шоу, она совершенно убеждена. Может, Харлан и заботится о ней, но БКЯ — его мечта, его жизнь, он не стал бы отодвигать ее в сторону из-за одного сообщения.

— А против Кубинского Убийцы выступит… поприветствуйте! Героиня из ваших краев! По меньшей мере наглядный экспонат! Девица из Флориды!

Арлин энергично кивает ей и убирает руку, и Челси выходит в дверной проем, под ослепительно горячий белый свет прожекторов. Ее тело — живая энергия, молния, провода под напряжением, она чувствует, как обжигающе горят мышцы и кости. Она застыла в звериной позе, руки покрыты кроваво-красным лаком, и она запрокидывает голову и воет.

Толпа впадает в экстаз. И неистовство несет ее, как волна, — крики, вопли, низкое улюлюканье. Любовь, ненависть — все одно и то же, и это намного лучше, чем безразличие.

Вот чего люди на самом деле хотят в эпоху Ярости, в постковидный период, когда они так долго держались на расстоянии от всего, что любят и ценят. Им нужно переживать, чувствовать, испытывать хоть какие-то эмоции, когда они уже готовы сдаться или так много потеряли. После стольких лет травм это — их путь к исцелению, возможность вернуться в темные пещеры, в те времена, когда люди еще не были людьми, когда они были просто стаей животных под луной.

Горло саднит, Челси опускает голову, и на ослепшие глаза спадает челка. Она… боже, как вообще можно назвать ее походку, непримиримо широкую, чванливую, первобытную, бесстрашную, злую и тяжелую? Она никогда в жизни так не ходила, никогда не стремилась занять так много места, никогда не позволяла себе выглядеть некрасиво или глупо.

Но есть что-то такое в образе Девицы из Флориды — одежда? вторая кожа? — что превращает все ее существо в нечто совершенно иное, в идею, вещь, архетип. Она как забытая богиня из второго пантеона, которой плевать на смертных, которая впитывает их вопли и принимает жертвенные подношения к кончикам своих ковбойских сапог. На ринг она проскальзывает почти под самым нижним канатом, сексуально извивается, ползет по полу, пока не оказывается на спине у ног Харлана и Ти-Джея, которые с любопытством наблюдают за ней, глядя сверху вниз. Челси делает перекат, приземляется на ноги в приседе и смотрит на Ти-Джея так, будто она — чистая энергия, будто ей нужно трахнуть его — или разорвать на части. Она ухмыляется, обнажая зубы и надеясь, что камеры это поймали.