— Только голова, а физически я здоров.

— Не в порядке ты, но очень сложно сказать, что с тобой, и как помочь, может стесняешься чего-то и сам того стыдишься, никому не рассказывая.

Тот в ответ промолчал, но этим и выдал правдивость догадки.

— Можешь не говорить, что именно, скажи, ты себя виноватым чувствуешь?

— Как это?

— Вину за происшедшее или происходящее, за материнскую скорбь, за своё состояние такое, чувствуешь вины печать на себе?

— Нет, не знаю. Я не виноват.

— Но кто-то же или что-то виновато, особенно, если у тебя не болезнь физическая.

— Мир виноват.

В этих словах отец Сергий опять заподозрил хождение по кругу.

— А можешь ты допустить возможность, не обязан, конечно, чтобы простить это миру?

— Нет, я не понимаю ничего. — плакал мальчонка.

Окольные вопросы не помогали и нужно было спешить, поэтому отец Сергий спросил прямо:

— Скажи, Илья, сильно ли тебе так не хочется жить, что ты готов её преждевременно закончить?

Он опять не ответил, и было ясно, что это означало.

— Ты чувствуешь, что неоткуда не получишь помощи?

— Да. Мы сменили пять специалистов, я не могу с ними работать, я хочу плакать всё время, выхода нет, этот мир не изменить.

— Так, как ты хочешь, наверное, не изменишь, но повлиять можешь, хотя бы на свою жизнь.

— Не верю я не во что, ничего не выйдет.

— Без веры ты уже погибаешь, человеку надо во что-то верить: в Бога, в науку, в себя, в кого-то ещё. Это как аксиомы в математике. Люди верят в то, что может им помочь. Я даже знаешь почему через Бога говорю? Так проще людям помочь.