— Давай пройдём на лавочку за церковью, а мама твоя здесь подождёт, ты не против?

Священнослужитель отвёл мальчика на задний дворик, где находилось небольшое кладбище. Там располагалась у тёмно-зелёного облупленного заборишки под навесом косая жёлто-деревянная лавка без спинки. Они опустились на неё.

— Что случилось в твоей жизни, Илья? — спросил священнослужитель.

— Я жить не хочу, этот мир — грязная вонючая яма. Я не хочу в нём тонуть. — его голос дрожал.

— Почему ты так решил, ты же не всегда так считал, верно?

— Тогда я не знал, какой это отвратительный мир.

Отец Сергий немного призадумался, и сказал:

— Ты же не веришь в Бога?

Тот молчал, а потом промямлил:

— Не знаю.

— Ничего страшного, Илья, я не собираюсь тебя принуждать, потому что принуждать верить — это не вера. Просто скажу тебе, что тем, для кого Бог есть, будет проще преодолевать невзгоды и тяготы пути. Самому богу то не так уж и нужна вера в себя самого от людей, которые родились по его закону. Это нам нужна вера в него и помощь тех сил, которых понять не можем. Расскажи, почему мир для тебя стал таким плохим?

— Люди умирают, все умирают, зря живут и пропадают, и ничего нет там. Они гниют в земле или их прах разносят по ветру. Они гадкие, гадкие! — речь заблудшего дрожала, ещё немного и он начнёт всхлипывать, слёзы давно уже текли.

— Были те, кого ты знал, и которых больше нет с нами?

— Да. Мой дед, жуткий пьяница был, и сдох, некрасиво сдох. Я на похоронах его был, мне его не жалко было. Но он жил, был, что-то делал, и раз — его нет. А ещё умерла моя собака — Крекер, я знаю, что её подарили моим родителям, когда я ещё не родился. Мы столько всего с ней… Ас… И вот: её больше нет. Она спала тогда очень много и не ела ничего, и умерла. Это было четвёртого августа прошлого года. Зачем жить, если всё равно умрёшь?

— Полагаю, чтобы оставить после себя какой-то след, желательно хороший, так будет лучше многим, а не только тебе одному.

— Жизнь дрянь.

Покачивались из стороны в сторону лютики возле могилы. Гранит заляпан грязью. Священнослужитель нарочно пытался не смотреть на часы, но они предательски приковывали к себе внимание.

— У тебя что-то очень пошло не так?

— Я не знаю, мне просто плохо.

— У тебя ничего не болит?