Священнослужитель от неожиданности остановился в метре от выхода и на таком же расстоянии от носительницы алого платка.

— Да, чем могу быть полезен?

Он заметил, как на него смотрят полные горечи глаза мальчонки, ему на вид было этак лет тринадцать или четырнадцать, но взгляд был очень тяжёлый. Даже священнослужителю, видавшему многое, стало немного не по себе.

— Отец Сергий, мы специально приехали в эту часть города для того, чтобы попасть к вам на службу и поговорить с вами.

— В самом деле?

— Понимаете, проблема у нас, у меня, у моего сына, у Ильи. Страшное что-то случилось, не хочет жить и как втемяшил себе в голову, ничего толком не рассказывает, говорит, что всё равно жизнь, это мерзкое болото, и нет смысла в ней, только одни страдания и мучения.

Отец Сергий посмотрел на подростка, потом на мать, а затем на часы, однако пришлось отвечать.

— Надо же, могли бы написать на электронную почту, там на сайте, согласовать встречу как-нибудь. А то так вылавливать не слишком результативно, могли бы и прогадать.

— Я смотрела на ваш график, но у вас он занят на несколько дней, а поговорить надо сейчас.

— Там был телефон организации, через него можно было узнать мой номер и позвонить.

Женщина не нашлась что сказать на это, то ли не захотела, то ли не могла. Продолжила на свой лад.

— Можете, пожалуйста, поговорить с Ильёй. — в её глазах можно было разглядеть самое настоящее отчаяние, хотя держалась она как могла.

Священнослужитель был в некотором смятении. У него скользнуло живенькое нежелание заниматься чужими проблемами, которое ещё с начала разговора он не мог ухватить.

Над их головами пролетела тёмная птица, не то грач, не то ворон. Она, видимо, сорвалась с водоотводной трубы храма, чтобы отправится по своим делам. Ветер почти не шумел, где-то сзади слышался разговор двух медленно шагающих старушек. Внутри священнослужителя появился чёрный клин, и будто врос куда-то глубоко внутрь, дотронулся до хрупкого и пушистого, но не осмелился повредить, отпал вниз и исчез.

Хотел помочь, но чувствовал, что сейчас не в состоянии это сделать хотя бы в меру своих сил. Он мог конечно дать общие советы и отделаться за пять минут, но от матери и сына излучалось что-то недоброе, даже очень страшное. Ему казалось, что его вынужденная халатность могла стать последней; этакое самое последнее злобное непонимание этого мира, после которого не далеко и до…

— Что ж, Илья, давай поговорим с тобой, — отчеканил отец Сергий, судорожно пытаясь не смотреть на часы.

Мать легонько припихнула сына к священнослужителю. Тот в походке был совсем слаб, взгляд мутный, как у наркомана. Шёл крайне неохотно.