– Подождите, нет! У нас же есть свет, давайте им пользоваться!
– Я не хочу, чтобы карбид догорел. Этих маленьких шариков хватает ненадолго, и одному богу известно, как сильно тот, что в лампе, съежился от времени и использования. Потом мы снова ее зажжем.
В отчаянии Оливер жадно потянулся к лампе, однако Элай уже забрал ее и задул пламя. Ввух! Огонек погас, и тьма нахлынула приливной волной, оставив только призрачный отсвет на сетчатке глаз Оливера.
* * *
Такой установился порядок.
Элай уходил вперед. Иногда с зажженной лампой.
Оливер оставался ждать, когда он вернется из темноты с очередной находкой: шахтерской каской, похожей на рыцарский шлем, пустыми банками из-под взрывных зарядов, никелированным ведерком, смятым до неузнаваемости, чем-то похожим на наручные часы, однако Элай объяснил, что это какой-то «анемометр», устройство для обнаружения сквозняков и передвижений газов в шахте. (На что Оливер сказал: «Мы можем воспользоваться им, чтобы отыскать выход. Обнаружим сквозняк, и, может быть, он выведет нас наружу». А Элай ответил: «Очень умно – а ты толковый парень, Оливер», но затем он добавил, что анемометр сломан, и опять ушел, скрывшись в темноте.)
Но через какое-то время Оливер стал ходить следом за Элаем, ориентируясь по огоньку лампы, когда та была зажжена, а в других случаях просто следуя за звуком удаляющихся шагов. Он постоянно терял своего странного спутника и блуждал по тоннелям во мраке, разговаривая сам с собой, уверенный в том, что больше никогда не увидит Элая.
Оливер часто терял Элая. Но тот каким-то образом неизменно его находил.
* * *
Оливер снова спал. Он заснул, гадая, как долго пробыл под землей: казалось, что прошло уже несколько недель, однако такое же невозможно? Он ничего не ел. Несколько недель без еды – и он умер бы, так ведь? Так что, наверное, несколько дней. А может, даже всего один день. Оливер просто не знал. Похоже, у Элая не было часов. Всякий раз, когда Оливер спрашивал у него насчет телефона, тот резко отвечал: «Под землей телефон не работает» или «Аккумулятор сдох, прекрати спрашивать одно и то же».
Оливер ослаб. Его охватило оцепенение. Даже боль замедлилась, превратившись из яркого шока в тупую отдаленную пульсацию. Словно она мучила кого-то другого, словно жила в чьем-то чужом теле.
В какой-то момент Оливер услышал странные звуки передвижения. Не быстрого, по крайней мере, вначале: мягкое