Я молчу — не извиняться же снова.

— В Веллингтон я приезжала один раз, — продолжает она. — Мне было двадцать. Пошла на то место, где это случилось, — к школе. Не знаю, что я ожидала там увидеть. Отцу так и не рассказала. Он к тому времени... совсем сбился с пути.

— Вы нас выследили? — не могу я сдержаться — но тут входит другая сиделка. Увидев меня, смотрит на Соню, подняв брови: нарушаете правила.

Соня берет в руки папку, смахивает с колен невидимые пылинки.

— Спасибо, что поделились опасениями, Джастина. Не волнуйтесь, прослежу за этим.

Хочется говорить с ней еще и еще, смотреть на ее губы, на лоб, видеть теплый блеск карих глаз. Представлять, что миссис Прайс вернулась, что прошлого не было. Я хочу знать, подозревала ли она что-нибудь до нынешнего дня, но она мне этого не откроет.

— Ну, мне пора. — Она встает. — Ваш отец уже заждался душа.

Вернувшись в комнату, Соня помогает отцу подняться, приговаривая:

— Вот так, мистер Крив. Все хорошо, держу вас. Отлично. Вот так, вот так. Да, я держу. Молодчина. А теперь поведу вас в ванную. Сюда, сюда. Так. После душа сразу лучше себя почувствуете.

— Вы сама доброта, — говорит отец. — Повезло мне. — И переводит взгляд на меня: — А это кто?

— Ваша дочь, Джастина.

— Нет. Совсем на нее не похожа.

— Как выглядит ваша дочь? — спрашиваю я.

— Ну... — Отец медленно поворачивается ко мне. — Ну... волосы светлые, волнистые. Невысокая, стройная. Карие глаза.

Точь-в-точь Соня.

Или миссис Прайс.

— Но она никогда меня не навещает, — продолжает он. — Наверное, за границу уехала.

— Сейчас многие уезжают, — говорит Соня (которая тоже скоро уедет. В следующий раз я ее не застану. Больше мы ее никогда не увидим.)

— Что это? — Отец указывает на мое запястье.

— Просто браслет.