— Не понимаю, о чем ты. — Отец, взяв газету, показывает раздел “Недвижимость” — я в поисках нового дома. — Кирпич. — Он тычет пальцем в объявление, обведенное в кружок. — Красивый, прочный. На века.
Итак, сегодня у него хороший день, а из хорошего дня надо извлечь все, что можно, — задержаться подольше в номере или прогуляться с отцом по парку, а парк здесь дивный: скамейки в тени дубов и кленов, роскошные клумбы с розами. Садовники вежливо кивают, а сами что-то подстригают, подравнивают, обихаживают.
Но мне снова двенадцать.
1984
1984
Глава 2
Глава 2
Под вечер я лежала на животе, запустив пальцы в густую выжженную траву, которая росла вдоль забора. Ближе к земле, там, куда не попадали солнечные лучи, стебли белели, словно обглоданные кости. Сновали мокрицы в членистых доспехах, из-под сухого листа выползла сороконожка в поисках нового крова. Я снова бережно укрыла ее листом. Отсюда, из нашего сада на склоне холма, моря не видно, зато чувствуется его запах. Здесь растут пышными куртинами каллы и гортензии, с яблони сыплется мелкая кислая падалица, и никто не спрашивает, как я справляюсь с горем. Трогаю пальцем пустую раковину улитки, дую на нее, и она откатывается в сторону. В чисто прибранном доме, за плотно задернутыми шторами отец сейчас уныло тянет виски под унылые пластинки. Солнце еще жарит по-летнему, припекает шею и плечи, и пора бы уже вернуться в дом, приготовить отцу ужин, пока он сидит в полутемной гостиной и бормочет: “Бет, Бет, Бет”. Принести ему говяжьей солонины с капелькой горчицы, как он любит, и картошки в мундире, и мороженого с персиками, с лужицей сиропа на дне тарелки. И пусть он называет меня умницей и говорит, как ему со мной повезло. А потом отдраить до блеска раковину на кухне, вычистить краны, в которых отражается мое лицо, искаженное, словно в кривом зеркале, выгладить кухонные полотенца с птицами, дворцами, географическими картами и, сложив их квадратиками, убрать на полку — но это не сейчас. А пока что можно еще полежать в траве, среди пустых раковин, прошлогодних листьев и безудержного стрекота цикад. Трава сухая, невесомая.
В виске стрельнуло. Я приподнялась, села на пятки, стараясь не потерять равновесие. Все хорошо, хорошо. Наверное, солнце всему виной? Голова гудит, во рту привкус жженого сахара... нет, ни при чем тут солнце, это организм в очередной раз готов меня подвести. Выходит, я не переросла? И от таблеток никакой пользы? Глянула на свои руки — как чужие, и сад тоже чужой, и каллы парят надо мной желтоклювыми птицами, и небо в дымке, точно затянуто пленкой, и мамин голос, пусть быть того не может: