Линди сказала мне, что очень хочет записать все воспоминания про свою семью, друзей и про дом, потому что боится забыть их. Когда я попросил у отца за нее, он сказал, что лучше бы ей забыть о прошлом, потому что так будет проще принять настоящее. Как только он исчез навсегда, а я окончательно выздоровел, я купил ей целый пакет цветных фломастеров, блокнотов, шариковых ручек и тетрадей. Я пообещал, что никогда не загляну туда, потому что уважаю ее личное пространство. Она может рисовать, писать и делать с ними, что ей вздумается.

На той же неделе я возвращал ее книги в библиотеку. Она любила книги, написанные женщинами. А я был не особо активным читателем. Я давно вырос из приключенческих романов моего детства. Теперь я покупал только нехудожественную литературу: книги про севооборот, строительство, маркетинг, предпринимательство и еще иногда биографии разных важных людей. По пути в библиотеку у меня проснулись подозрения, и я пролистал одну из книг. И тут увидел, что на полях и на пустых страницах в конце книги она оставила записи со своим именем, моим именем, именем отца, подробным рассказом обо всем, что он с ней делал, точной датой ее похищения и путаным описанием дороги от озера к нашему дому.

Мне пришлось купить замену всем книгам из библиотеки и объяснить, что я случайно их попортил. Я не стал говорить Линди о своей находке, но в ближайшие дни ее настроение заметно улучшилось. Она больше улыбалась и смеялась, когда мы вместе смотрели телевизор. Время шло, спасать Линди никто не торопился, и я видел, как в ней растет растерянность и злоба. Она срывалась на мне. Я не реагировал. Я ждал, пока все снова вернется в норму, и вскоре так и произошло. Через какое-то время я купил ей несколько книг в комиссионном магазине, и сказал, что ей будет полезно завести собственную библиотеку. Линди страшно на меня уставилась. Она поняла.

Я заменил отцовскую цепь гладкой, но крепкой веревкой. Ей удалось спилить ее за два дня ножом для хлеба. Я упрекнул себя за то, что это не предвидел. Когда я в тот вечер вошел к ней, Линди стояла прямо за дверью, а не в другом конце комнаты, как обычно. Она наскочила на меня с ножом, но я быстро отреагировал, увернулся, и она пырнула меня только в бедро, а не в живот. Я опрокинул ее обратно на кровать, и она закричала, как ведьма. Линди думала, что я ее изнасилую. Я был не как мой отец, но цепь пришлось вернуть. Я обернул кандалы в синтепон. Еще разрешил ей переодевать цепь с одной ноги на другую раз в неделю, потому что из-за долгих лет ношения обруча на одной лодыжке у нее выросла ужасная шишка.