Впереди маячит дом, бесплотно легкий, несмотря на дождь. Дом, который Молли когда-то так любила, который они так тщательно приводили в порядок, наполняя красивой мебелью и произведениями искусства, а затем одеждой и игрушками для маленькой девочки. Девочки, которая с рождения носила имя Джессика, но они назвали ее Элеонорой. Девочки, которую они сделали своим ребенком, хотела она сама того или нет, в доме, построенном для большой семьи.

И вот теперь этот дом смотрит на Молли – мрачный, угрюмый, не предлагая радушного гостеприимства, не предлагая надежды и утешения. Все обещания, когда-либо данные этим домом, были нарушены. Его глаза-окна черным блеском сверкают среди холодных бледных каменных стен.

Одно окно неудержимо притягивает взгляд Молли – как всегда. Это окно комнаты Сабины. Той комнаты, в которой, как показалось Блю, она кого-то видела, комнаты, дверь в которую не желает оставаться запертой, комнаты, которую Молли оставляет для тех гостей, кому, как ей кажется, потребуется особая материнская забота, потому что это особенная комната – Молли продолжает думать так даже сейчас. Особенная комната. До того, как в дом стали приезжать гости, много лет назад эта комната принадлежала Элеоноре.

В соседнем окне стоит Блю, наблюдая за тем, как Молли тащит своего мужа через раскисшее болото, не шевелясь, не произнося ни звука, не предлагая помощи. Лица ее Молли не видит; ей остается только гадать, с каким выражением Блю смотрит, как человек, которого, как ей казалось, она убила, бредет домой.

«Как ты посмела заявиться сюда и поставить все под угрозу! – думает Молли. – Как ты посмела поднять руку на моего мужа! Как ты посмела заявиться сюда и произнести вслух имя Джессики Пайк!»

И Молли больше не страшно. У нее вскипает кровь, дом совсем близко, решение принято. Она не позволит этой женщине снова угрожать ее мужу. Пусть только попробует – и увидит, на что способна Молли!

Семерка Мечей (перевернутая)[62]

Семерка Мечей (перевернутая)[62]

– Она же промокла насквозь, господи, что с тобой? – Сабина стояла у двери, готовая спуститься вниз, выйти в непогоду и затащить этого человека в дом.

– Нельзя впускать их внутрь, – решительно произнесла Блю. От ее сомнений не осталось и следа. Теперь она понимала, что с домом все в порядке. Как и с лесом. Страх у нее вызывали люди, находившиеся здесь.

А поверить в страх она могла.

– Ты с ума сошла?!

«Может быть, и сошла, – подумала Блю, – однако теперь это уже не имеет значения».

На улице миссис Парк замерла, словно пантера, готовая наброситься на добычу. Она встретилась взглядом с Блю.