– Значит, в Стокгольме? – переспросил Арне, едва я завершил разговор.

Я сел в «вольво-дуэтт» и посмотрел на него через боковое стекло.

– Хулиганы?

– Так было проще, – объяснил я.

Когда мы проезжали мимо дома Йордис Янссон, я помахал рукой. По-моему, она ответила, хотя сказать наверняка трудно: ее рука казалась столь же прозрачной, как гардина.

Агнета Грёнберг была такой же серенькой и незаметной, как Йордис Янссон, по крайней мере на школьных фотографиях.

С Агнетой Мелин оказалось иначе. Она встретила нас нарядной, несмотря на пенсионный возраст и на то, что мы с Арне появились у нее в первой половине обычного буднего дня. Агнета была в дорогом темно-синем платье с широким кожаным поясом, в туфлях на высоких каблуках и с необычной прической.

На ее губах была ярко-красная помада, на шее висело ослепительно-белое жемчужное ожерелье. Она разогрела булочки с корицей, заварила чай, но сказала примерно то, что мы ожидали от нее услышать.

– Случившееся с Катей – ужасно, – начала она. – Уж не думаете ли вы, что Герт-Инге к этому причастен? К ее исчезновению.

– А вы как считаете?

Агнета склонила голову набок и обхватила пальцами подбородок:

– Он всегда был странный, Герт-Инге.

– То есть?

– Всегда в себе, разговаривал редко. Не знаю, чем Катя его раздражала, но…

– Что? – насторожился я.

– Я думаю, она ему нравилась. Вряд ли он мог на что-то рассчитывать. Катя считалась у нас первой красавицей и всегда знала, чего хочет. А Герт-Инге был толстый. С виду сильный, но совсем не привлекательный. И плохо одевался. Мне всегда казалось, что костюмы он шьет себе сам.

Дом Агнеты Мелин стоял на окраине Андерслёва. Мы беседовали на просторной кухне, оборудованной по последнему слову техники. Правда, создавалось впечатление, что все модные прибамбасы висят здесь для вида. Агнета спросила, будет ли нам удобно разговаривать на кухне. Но я бывал в квартирах меньших, чем одна ее кухня, поэтому легко согласился.

Агнета была домохозяйка. Ее муж содержал мебельный магазин где-то между Треллеборгом и Сведалой. Вряд ли особо прибыльный.

– Мы должны быть счастливы, что вообще можем торговать мебелью, когда на свете существует «Икея», – вздохнула она.