Агнета сняла очки и быстро убрала их в футляр, будто они были заразные.

– И потом, умерла она довольно странно, вы не находите?

Мы с Арне снова закивали.

– Герт-Инге был уже взрослый. Однажды утром он обнаружил ее мертвой на полу. А потом… потом Герт-Инге жил один, и моим родителям это казалось странным. Но он справился. Разбогател даже, насколько я знаю.

– Вы видели его? – спросил я. – Хоть один раз после школы?

Она задумалась.

– Говорят, он много путешествует… Нет, после школы мы не встречались. Но не так давно я слышала о нем радиопередачу. Герт-Инге организовал предприятие в Южной Африке.

Мы еще поболтали о том о сем, поблагодарили хозяйку за гостеприимство, я засунул фотографию обратно в сумку, и Агнета Мелин, урожденная Грёнберг, проводила нас к двери.

Эгон Берг проживал один в двухэтажном, побеленном известью доме неподалеку от бывшей железнодорожной станции. Когда-то здесь же раполагалось его ателье. Мы с Арне обогнули парадный вход со стороны улицы, поднялись по черной лестнице и постучали в дверь с четырехугольным окошком из травленого стекла.

Нам пришлось подождать.

– Он плохо ходит, – объяснил Арне. – Колени.

Эгон Берг оказался одного со мной роста, но худой как палка.

Он крепко пожал мне руку. Глаза глядели с любопытством из-под седых кустистых бровей. Верхние пуговицы светлой рубахи в клетку, поверх которой Эгон надел легкий зеленый жилет, были расстегнуты, так что виднелись ребра узкой грудной клетки.

Очевидно, в доме он убирался, однако не имел привычки его проветривать. Поэтому на кухне стоял запах вчерашнего капустного супа. Просторный зал, где сейчас находилась столовая, в прежние времена служил ателье.

Эгон был вдовец и, по его словам, использовал далеко не все комнаты в большом доме. Однако справлялся пока без посторонней помощи. Все кредиты он давно выплатил и теперь не стесняясь наслаждался свободой.

Он предложил нам перекусить, но мы с Арне не успели проголодаться после булочек Агнеты Мелин. Мы расселись в креслах вокруг журнального столика перед старым ламповым телевизором. Эгон Берг расположился в изящном трехместном кресле, подложив под спину подушку.

Фотографий в доме Эгона оказалось не так много: на стене висел сделанный из кабины вертолета снимок дома, в котором мы находились, да на столе я заметил две фотографии в овальных рамках, между лампой и фарфоровым оленем. Кажется, на них Эгон снят со своей женой. По другую сторону дивана стояла кадка с неизвестным мне растением в метр высотой.

– Итак, ты встречался с матерью Бергстрёма, – начал Арне.