– Кажется, да.

– Лена Линдстедт. Она уехала в Австралию. Хочет стричь овец на ферме. Возможно, я когда-нибудь ее навещу.

– Мне показалось… вы держались за руки, когда шли к мосту в Сольвикене.

Эва остановилась и сжала мою ладонь:

– Я четыре года была замужем за полицейским из Хельсингборга, но… я не знаю. Полицейским трудно жить друг с другом. Через несколько месяцев мы поняли, что совершили ошибку. Я ничего не имею против мужчин, но и против женщин тоже, понимаешь?

Я кивнул. Она взяла меня за руку, и мы продолжили путь.

– А с кем ты была на Сицилии? – спросил я.

– На Сицилии?

– Да, ты ведь уезжала…

Эва выпустила мою руку и ткнула кулаком в бок:

– Одна. Иногда хочется улететь куда-нибудь чартерным рейсом, чтобы отдохнуть от всех.

Мы вышли на улицу, где стоял дом Арне, и Эва остановилась:

– Ты хоть понимаешь, какой дурой меня выставил?

– Нет.

– Я решила, что мы приятели, и это оказалось самой большой моей глупостью. Так мне почудилось после нашего вечера в «Мэстере Юхане», помнишь?

Я кивнул.

– С тобой всегда было весело общаться, – продолжила она, – в Мальмё, в Стокгольме, по телефону, но я пренебрегла своей работой. Мне следовало бы проверить твой компьютер после того, как получила наводку. Но я решила, что в этом нет необходимости.

– Там действительно ничего не было.

– Не думаю, тем не менее уверена, что женщин убивал не ты.

Мимо нас проехала машина, а потом все опять погрузилось в тишину.