«Откуда он мог узнать?» — первое, что подумал Брендон, немного придя в себя. Каким образом Ламмерту удалось копнуть так глубоко? Недаром, видно, сказано, что все тайное становится явным…

По правде говоря, Брендон был больше растерян, чем испуган. Ему бы сейчас хоть частичку той невозмутимости, которой обладал Стивен! Стивен… Стив… Все его любили… даже тот, кто недолго с ним общался, тут же попадал под власть его обаяния. Просто встречаются иногда в жизни люди, которых невозможно не полюбить. И пресловутая ориентация не имеет к этому никакого отношения. Нет ничего удивительного, что и Глория была им увлечена. Может быть, потому она и реагировала так болезненно, узнав про их со Стивом связь…

«В конце концов, мы теперь с женой квиты!» — рассудил задним числом Брендон.

О’Брайана не беспокоило, что́ станут говорить о его пристрастиях в светских, немного консервативных кругах их штата. Не боялся он осуждения со стороны сыновей и других родственников. Его семья, несмотря на приверженность католицизму и старым традициям, была достаточно терпимой: допускала браки с иудеями, переход в другую религию, разводы и тому подобное. Он живет в свободной стране, черт возьми! И сейчас ему предоставляется возможность оценить, так ли широки пределы этой хваленой свободы?

Пострадать — и основательно — могла только его репутация юриста. Ведь все переворачивалось с ног на голову. Получалось, что он спасал не просто человека, которого считал невиновным, а предмет страсти — своего любовника! А всю жизнь проповедуемые гуманистические идеалы служили ему лишь прикрытием? Да, картинка рисовалась развеселая — лакомый кусок для недругов и конкурентов! С какой же радостью они наперебой кинутся обливать его потоками грязи, от которой до конца дней не отмоешься!

Брендон представил на минуту несчастное лицо жены, слышащей за спиной грязные сплетни о нем, и понял, что надо оградить Глорию от подобной напасти, чего бы это ни стоило. Нельзя допустить, чтобы история его взаимоотношений с Кларком вышла наружу и хоть как-то еще раз коснулась Глории. Ламмерт, по всей видимости, начнет действовать, только если его крепко прижать, потому что знает: с него самогó тоже перышки посыплются. Придется оставить его в покое. Проклятье! Опять Остин Ламмерт, будто скользкая рыба, вырвался у него из рук!

Но надо же спасать мальчишку — это сейчас главное. Отсрочить исполнение приговора. Времени совсем немного. Чем, собственно, еще он может помочь?

И в эту минуту Брендону вдруг пришло в голову, что тогда, на суде, проводя мысленно параллели между судьбами Стива и Вика, не заметил одного и, может быть, главного отличия, — в противоположность тому, давнему процессу в виновности Виктора Дадли он не сомневался…