За спиной у него раздался звон бьющегося стекла и вопль:

— Не смей!!!

Радомский похолодел и выронил арматурину. Голос был Ромкин.

27

27

Белкин.

Глупый, надменный, высокомерный, бестолковый, беспомощный Белкин.

Ну кто же еще мог во все это вляпаться?

Только Белкин!

Марина смотрела на своего бывшего (очень, очень бывшего) сожителя со смесью жалости и разочарования.

Каким же надо быть идиотом, чтобы замкнуть Игру на себя?

Ты бы еще в трансформаторную будку залез, дурачок…

Игра сожрала его. Почти целиком. И физически, и психически.

Марина сразу это поняла. Как только прошла сквозь дверь башни и сразу же, минуя лестницу, оказалась наверху, где глупый дилетант-самоучка Белкин пытался управлять Игрой.

А ведь как он пыжился! Как надувал щеки! Не верил! В мистику, в оккультизм, в магию… даже в банальный фэншуй не верил. Ну конечно, мы же не гуманитарии какие-нибудь, мы — технари, нам этот бред не нужен.

А и в итоге? Живой скелет, обтянутый разрисованной кожей.

Хуже всего было то, что глифы слились в один. Это означало, что живой глиф за окнами башни — на улицах Житомира — почти готов.

Белкин, как ни странно, все делал правильно. Если воспользоваться принципом обратной связи (что наверху, то и внизу, о великий Гермес Трисмегист, ты тысячу раз был прав!), и призвать энергию первоэлементов, а потом взять жизнь — главный элемент — в центре глифа, то со стадом баранов с факелами можно будет делать все, что угодно.

Идея была хороша. А вот реализация...

Как всегда у Белкина, все блестящие задумки разбивались о хроническую неспособность хоть что-нибудь сделать. Совершить поступок.