Спустя полчаса, оставив под собой внушительную вмятину, с подоконника упал колобок. Еще через десять минут, когда говорящее хлебобулочное изделие скрылось в лесной чаще, оттуда, невнятно матерясь, выбежал заяц и попрыгал в сторону дерева, под которым сидел Ай-Болит. За ним, в том же направлении, но молча, направились хмурые волк с медведем. Наконец из леса раздался истошный крик:

— Ёбаный кирпич!

И из чащи, прыгая на трех лапах, появилась лиса.

— Что случилось, рыженькая? — поинтересовалась бабушка.

— Кообох, фука. Я иво куфь, а он кирпифь. И на ноху упал.

— Ай-ай-ай, — притворно-расстроено покачала головой бабушка, а внучка захихикала, прикрывая рот ладошкой.

* * *

В обед учились делать добрые дела. Сидя за забором, по другую сторону которого расположился чей-то огород, бабушка объясняла Машеньке, что живущие здесь люди уже старенькие и обрабатывать землю им тяжело.

— Видишь, — указала бабушка на уныло торчащую в центре огорода ботву, — на одну только репку сил хватило.

Подвявшая ботва единственного на весь огород корнеплода навевала тоску и мысль о тленности бытия. Машенька нахмурила брови и ненадолго задумалась. А потом внесла предложение:

— Нужно им пирожков из воздуха достать.

— Ну, ты же помнишь: чтобы достать что-то из потусторонья, нужно это что-то туда положить.

— Н-да, на всю зиму пирожков напечь — это долго, — согласилась девочка.

Бабушка закусила губу, явно подбирая слова, чтобы направить мысли внучки в другое русло, а потом сказала:

— Понимаешь ли, Машенька, если ты будешь делать всё при помощи волшебства и быстро, то люди, в конце концов, обленятся в край и станут требовать у тебя делать это постоянно. И у тебя не останется времени на себя любимую. Ну, или обвинят тебя в колдовстве и сожгут нахрен.

— Но я же им добро делать буду! — возразила Машенька.

— Вот за добро обычно и сжигают. Тому, кому ты помогаешь, лучше упростить задачу. Но не делать его работу самой.

Помолчали. Девочка хмурилась, размышляя. Бабушка смотрела на нее с лукавой улыбкой. В конце концов, девочка взмахнула волшебной палочкой в сторону одинокого ростка и прокричала:

— Энгоргио!

Не обращая внимания на странные звуки, начавшие доноситься из-за забора, бабушка заметила: